Солнце поднималось очень быстро, а тропический воздух казался прозрачным и сладковатым. Вдоль низкой каменной стены пучками росла трава. К пляжу вели плоские ступеньки. Ступни наконец коснулись прохладного песка. Удивительный коралловый песок — мелкий, но твердый, на нем четко обозначились тени. Хорошо видны на таком фоне крабы, суматошно удиравшие при приближении человека, некоторые из них такие крохотные, что, если б не шевелились, сошли бы за мелкие ракушки.

Время от времени морские птицы ныряли в волны в поисках пищи, издавая резкие неприятные крики.

Когда Элла добралась до воды, то не могла удержаться, чтобы не посмотреть на дом, о котором вчера говорила Селма. Отсюда, с их пляжа, он виден не полностью, что возбуждало фантазию. Можно разглядеть только широкую крышу, частично скрытую пальмами, и часть коралловой стены. Еще одно доказательство, сверх имеющихся, что сосед предпочитал уединение.

В одном Селма безусловно права — имение, судя по всему, было очень большим. В сравнении с домом Элтхауза вилла, которую снимали Бранеры, просто крошечная, хотя и состоит из четырех комнат, двора с бассейном и сада.

Вода показалась холодной; Элла почувствовала это, как только коснулась пены, набегавшей на берег. Ощущение ошибочное — уж очень теплым был воздух. По сравнению с Ла-Маншем океан горяч, как финская баня.

Вдруг Элле пришло в голову, что как раз в это время каждое утро она с балкона видела идущего по берегу незнакомца. Теперь-то ясно, кто совершал прогулки с такой удивительной пунктуальностью. Мужчина, кстати, всегда шел одним и тем же маршрутом. Вот такой любитель утренних прогулок — Джеф Элтхауз. Сейчас, чего доброго, появится и обязательно решит, что она намеренно лишает его столь необходимого ему одиночества.

Идея искупаться сразу потеряла свою привлекательность. Элла вовсе не желала встречаться с Джефом Элтхаузом и поспешила вернуться назад. Ничего другого и не оставалось, мужчина примерно в это время должен показаться из-за поворота. От одной мысли об этом неприятный холодок пробежал по телу.

— Вот мы и снова встретились, миссис Бранер.

Этот уже знакомый голос чуть ли не до смерти напугал девушку. Вздрогнешь от неожиданности, если думаешь что на пляже ты одна. А он, видимо, пока она разглядывала дом, приноравливаясь к температуре воды, успел повернуть из-за выступа скалы. Элла не заметила приближения Элтхауза и чуть на него не налетела.

— Я… не… миссис Бранер, — вот все, что и нашлась сказать в ответ.

Его взгляд смущал; хорошо еще, что догадалась обернуть бедра полотенцем.

— Я знаю. — Он стоял рядом, стройный, высокий. Элле пришлось бы задирать голову, если бы она решила взглянуть ему в лицо.

— Моя служанка дружит с Памелой, и когда я описал незнакомку из аэропорта, она тут же догадалась — речь о няне Бранеров.

С раздражением расстались, инерция взаимной неприязни продолжилась.

— С какой радости потребовалось описывать меня служанке? — спросила она. — Мне не нравится, когда меня обсуждают в разговоре с прислугой.

Его темные глаза сузились.

— Я никого не обсуждаю, Элла. Просто удовлетворил свое любопытство. Женщина из аэропорта слишком молода, чтобы иметь двоих детей, не правда ли?

Элла разозлилась:

— Какое, собственно, вам дело до той женщины? — Она облизала пересохшие губы. — Мне кажется, я не давала повода ни ко вчерашней назидательности, ни к сегодняшней фамильярности.

Элтхауз скривил рот в усмешке.

— Не знаю вашего полного имени, мисс?.. — с подчеркнутой иронией начал он. — Ну что же вы молчите — назовите себя, пожалуйста.

Еще не хватало! Произнеси она свою фамилию, и вся ее семейная драма, с его участием, кстати, разыгранная, выйдет наружу.