Я начал дрожать, как после случая с миссис Эндерсон. В моем мозгу постоянно мелькали картинки. Я видел, как миссис Клайтон идет по коридору посмотреть, что происходит. Несомненно, она звала своего брата: «Тим, где ты? Тим, все в порядке?» Я представлял себе, как она нашла труп. Я видел ее с дочкой. Я так дрожал, что едва мог держать руль, и знал, что состояние еще больше ухудшится, если я не отдохну. Заставив себя внимательно следить за дорогой, я наконец увидел закрытый гараж, перед которым было достаточно места для парковки. Я сбавил скорость и свернул с шоссе. Красные огоньки двух других машин поплясали в темноте и исчезли за поворотом. Тогда я остановился по другую сторону гаража и выключил фары. Если не считать дрожи, я был совершенно неподвижен. Через некоторое время я сунул руку в карман за пачкой сигарет, но тут же вынул ее: я не мог позволить себе закурить — даже малейший огонек мог привлечь внимание. Пришлось ограничиться куском шоколада.

Вдруг у меня началась сильная рвота, и я едва успел открыть дверцу. После этого я сел как можно более удобно, положив голову на край спинки сиденья, и закрыл глаза. Мне было холодно, лоб взмок, но дрожь постепенно стихала и наконец прекратилась совсем. Минут через десять я снова включил мотор в тот момент, когда мимо проезжали в обе стороны несколько машин. Мне было нужно попить теплого, и скоро я заметил на обочине дороги освещенную вывеску: «У Фреда. Открыто круглые сутки». Я заметил машину между большим грузовиком с ярко-красным капотом и двумя грузовиками поменьше; один из них был нагружен песком. Мне хотелось воткнуть напильник в песок, чтобы очистить его, прежде чем выбросить, но я сказал себе, что нужно дождаться более благоприятного момента. Я был убежден, что меня никто не заподозрит, поэтому нечего бояться разоблачения, коль скоро я не оставил никаких улик. В ярко освещенном кафе из проигрывателя лилась томная музыка. Я подумал о той песне, что пели миссис Клайтон и ее дочь. Она так отличалась от этой мелодии, что мне почти захотелось смеяться. Я заказал чай и сандвич с ветчиной, хотя не собирался его есть. Трое мужчин, водители грузовиков, сидели за одним столом и играли в домино. Пожилой человек, казавшийся очень усталым, сидел за стойкой и отбивал пальцами ритм. Что же это за детская песня? Я был уверен, что знал ее, но никак не мог вспомнить. Чай был горячим, крепким и очень вкусным, какой обычно подают в придорожных кафе. Я положил много сахара и, когда чашка опустела, сделал знак принести мне еще одну. Пластинка кончилась, и после щелчка проигрыватель замолчал.

Я встал и вышел.

Ночь была великолепной, такой светлой и спокойной. Ученые говорят, будто свет звезд, который мы видим, доходит до нас за двадцать миллионов лет. Двадцать миллионов. Подобные цифры не имели для меня смысла, но Роберт способен их понять. Он многое знает о звездах.

Я затаил дыхание, потому что вспомнил песню, которую миссис Клайтон пела, чтобы попытаться скрыть свой страх и успокоить любопытство дочери: «Все красивое и блестящее, все большие и маленькие…»Я вспомнил Джулию, певшую хорошо, и Роберта, всегда опаздывавшего на один или два такта. Я представил их себе такими, какими они были в возрасте малышки Клайтон. Потом спросил себя, записалась ли Джулия на свой специальный курс, и еще, смогу ли вести себя так, словно не произошло ничего необычного, словно я ничего не знаю о смерти брата Оливии Клайтон?

У меня возникла странная и неприятная мысль: будет ли продажа этих драгоценностей опаснее, чем прочих, украденных мной, повлияет ли на поведение покупателя то, что С ними связано убийство?

Драгоценности по-прежнему лежали в моем кармане; пятифунтовые купюры — тоже.

5

Личность жертвы

Я сел в «форд» и включил зажигание. В этот момент мимо проехала машина и я увидел на ее крыше надпись: «Полиция».