— Мне не показалось, что его дом столь интересен, — говорю я. — Да и сам он… Я согласна, что сейчас он ведет себя довольно естественно, но я не сказала бы, что он создан для меня.

— Для тебя, для тебя, не сомневайся. У себя дома он защищался. Хоть он таким не кажется, но он очень застенчив. Не веришь? Вероятнее всего, он тебя изучал. Ты не обратила внимания, как он на тебя смотрел? Как говорил с тобой, следя за каждым твоим движением? Вникни, как и что он говорит. Разве он не остроумен, не сердечен? Ты ему нравишься, и очень, поверь, уж я-то его знаю. Ты подходишь ему. Он еще не знает этого, и ты тоже этого не знаешь, а я да, я знаю.

— Брось, Лаура, не шути. Как ты можешь говорить такое?

Она продолжает будто и не слышала моих слов:

— Вы были не совсем готовы. Франческо — точно, да и ты, мне кажется, тоже. Поэтому я так долго ждала момент чтобы познакомить вас. Теперь ты веришь, что с ним у меня все позади? Я жена Флавио!

Кажется, Лаура полностью пришла в себя. Она достает из сумки зеркальце, смотрится в него, поправляет волосы, едва касаясь их кончиками пальцев, бросает зеркальце в сумку, на лице ее играет улыбка. Передо мной привычная Лаура: безупречная, категоричная, контролирующая себя.

Невероятно. Все так абсурдно.

Неожиданно улыбка сползает с ее лица.

— Что-то их долго нет. Может, Флавио почувствовал себя плохо? Пойду посмотрю.

Она, очевидно, встревожена. Не притворяется.

Она собирается подняться со стула, но в этот момент видит приближающегося Франческо.

— Нам лучше уйти, — говорит он, сопровождая сказанное улыбкой.

— Что с ним? Ему плохо? Где он? — обрушивает на него к град вопросов встревоженная Лаура.

— Не волнуйся, он ждет нас в машине, с ним все в порядке, если не считать, что он мертвецки пьян. Вот и все.

Как интересно они оба произносят «вот и все». Одними тем же тоном.

— Он хуже трезвенника, — продолжает Франческо, — не умеет пить, не приучен. Ты должна была обращать на это внимание. — И улыбается.

Кажется, Лаура успокоилась, ей оказалось достаточно слов Франческо.

Только сейчас я понимаю то, что ускользало от меня до этого: это как если бы Лаура являлась матерью и одновременно дочерью Франческо, а Франческо — отцом Лауры и вместе с тем ее сыном.

Мы выходим из ресторана, направляемся к машине, садимся в нее.

Флавио свернулся калачиком на заднем сиденье. Просыпается, бурчит что-то невнятное и снова засыпает. Лаура усаживается рядом с ним. Франческо заводит машину. Мы отъезжаем. Я смотрю в окно. С Флавио кончено. Я не желаю видеть его в понедельник. Я позвоню ему и скажу, что все кончено.

Останавливаемся у калитки супервиллы Флавио и Лауры. Выходим из машины. Лаура поддерживает Флавио, он совсем не держится на ногах. Франческо помогает ей.

— Ты как? — спрашивает он. — Хочешь, чтобы я проводил — тебя в дом?

Флавио бормочет:

— Не… я сам…

Хотя вопрос был явно адресован Лауре.

Вроде бы от свежего воздуха Флавио немного пришел в себя. Он извиняется и просит Франческо отвезти меня домой.

— Но это же само собой, разве нет? — сухо замечает Лаура.

У нее мрачное лицо. Вероятно, пока мы ехали, она опомнилась и сейчас, представив себе, что Франческо провожает меня, несмотря на весь свой альтруизм, ревнует.