Он замолчал и молчал долго.

— Ты не раздумал вернуться домой? — вдруг спросил он.

— Нет, но… сам видишь…

— Тогда сделаем так. Объедем Могадишо, и я отвезу тебя в селение Бура Хаче, на границе с Кенией. После этого я поеду прямо домой, а ты перейдешь границу пешком. Или может, мне удастся пристроить тебя на какую-нибудь попутную машину, которая имеет право пересекать границу, а дальше тебе нетрудно будет добраться до Малинди и уже оттуда вернуться в Италию.

— Сколько времени на это понадобится?

— Если будем ехать всю ночь, не останавливаясь, завтра к полудню будем там.

— Тогда не стоит, ты и так сделал для меня слишком много, Каданка. Оставь меня здесь, я найду какую-нибудь попутную машину и доберусь туда сам, не беспокойся.

— Ты сумасшедший… Ты точно сумасшедший, — сказал он, качая головой и разворачивая грузовик.

Я продолжал настаивать, чтобы он высадил меня или, по крайней мере, довез до поворота на Аудельге, который мы проехали часом раньше и где, как он мне сказал, шла дорога на Джелиб и дальше, в Кению. Еще когда я только услышал название Джелиб, я захотел сойти там, чтобы все же попробовать отыскать моего шамана. Хотя прямая необходимость в этом отпала, поскольку его предсказание уже сбылось: я действительно обрел здесь покой, встретив человека, который помог мне обрести его. Тем более что я жаждал поскорей попасть домой. Так что, даже и желая повидать шамана, я отказался от этой идеи.

Мы ехали всю ночь, ведя машину по очереди, и впервые, как мы отъехали от дома Каданки, я видел его спящим. Доверив мне вести машину, он тут же уснул. Какое странное и прекрасное ощущение — вести машину сквозь ночь, сидя рядом со спящим Каданкой. Я был один, возле него, на этих пыльных дорогах, пересекающих пустыню, прямых и темных, освещаемых только фарами грузовика. Прислушиваясь к гипнотическому рокоту дизеля и шуму собственных мыслей, легко кружащихся в голове. И мою душу переполняло сладостное забытое счастье. И — огромное желание вернуться домой…

Домой.

Потом за руль сел Каданка. Солнце только что выглянуло из-за горизонта, и я внимательно вглядывался в перспективу шоссе, ведущего к Джелибу. Мне помнилось, что дерево, на котором располагался шалаш моего шамана, стояло именно на этой дороге, связывавшей Джелиб с Могадишо, по которой сейчас мы ехали в обратную сторону. Тогда огромный баобаб возвышался посреди бескрайней равнины. Продолжает ли шаман жить на нем или нет, я не знал, но что дерево должно было сохраниться — не сомневался. Если я правильно помнил, оно должно было находиться справа от меня.

И я его увидел! Неожиданно. Сразу же за крутым поворотом. Это было оно, мое дерево! Я не мог ошибиться.

— Стой, Каданка, стой! Дерево! Остановись, это оно! Каданка нажал на тормоз, грузовик замер на обочине Дороги, и я пулей вылетел из кабины, пробежал метров двести до дерева, сердце мое бешено колотилось. Дерево было то самое. Я даже разглядел таинственные знаки на его коре, вырезанные шаманом. Я поднял голову к гигантским ветвям. Солнце, пронизывающее листву, мешало видеть что-либо в контражуре. Я обошел ствол по кругу дважды или трижды, вглядываясь в листву, прикрывая глаза от солнца ладонью. Громко позвал. Я не помнил имени, точнее, я его никогда и не знал, поэтому я несколько раз крикнул просто:

— Эй!.. Эй!!..

Ответа не последовало. Теперь я знал, что моего шамана здесь больше нет. Прошло двадцать лет. Уже тогда дух воздуха показался мне очень старым, хотя малый рост и немыслимая худоба не позволяли понять, сколько ему лет на самом деле.

Разочарованный, я вернулся к грузовику:

— Никого нет.

— Как только приедем в Джелиб, спросим о нем, — попытался ободрить меня Каданка.