– Привет, Дрон. Ты тут чего? Какими судьбами? В ресторан? В здешнюю кулинарию, что ли? Как там в отделе? – Вопросы так и сыпались.

Они вместе служили в армии, вместе пошли работать в Отдел по охране дипломатических представительств, но Андрея очень скоро перевели в отделение милиции: подвела неуёмная страсть к женскому полу – Сытин решил «приударить» за гражданкой Финляндии, забыв, что сотрудникам отдела категорически запрещались внеслужебные контакты с иностранцами. Сытина могли запросто выгнать из системы МВД, но ему повезло. Впрочем, Андрей – друзья называли его просто Дрон – не унывал, сложившаяся жизнь вполне устраивала его, он был из числа тех, кому «море по колено», жизнерадостность всегда била из него ключом.

– Как там у вас дела? – Сытин зажал папиросу зубами и чиркнул спичкой.

– Я подал рапорт о переводе в Октябрьское РУВД, – сообщил Виктор. – Хочу в уголовном розыске себя попробовать.

Сытин присвистнул:

– Ты сдурел, старик! Если ещё не поздно, поворачивай лыжи обратно. – Отбросив сломавшуюся спичку, он достал из коробка новую. – Чёрт, совсем отсырели… На кой хрен тебе сдался розыск? Спокойная жизнь надоела?

– Я уже получил направление в 96-е отделение. Иду на переговоры с руководством.

– Это к нам. Вон туда, за ресторан «Гавана». Я же здесь участковым бегаю… – Сытин наконец закурил. – Признаюсь, ты меня удивил, Витёк, даже слов не нахожу. Ты не знаешь, во что вляпался.

– Да что вы все, честное слово! Просто как сговорились! – возмутился Смеляков. – Бондарчук отпускать не хотел, в кадрах промурыжили целый месяц…

– Стало быть, Корнеич не отпускал? – спросил Сытин про начальника ООДП. – И правильно. Он тебе добра желал. Слушай, – Андрей взглянул на часы, – мне сейчас надо рвать когти, спешу. Если ты у нас зависнешь, так мы скоро увидимся, наговоримся вдоволь. Давай, старик, жму твою лапу. До скорого…

Они распрощались, и Виктор пошёл дальше.

Девяносто шестое отделение милиции на Ленинском проспекте занимало полуподвальное помещение. Скользкие ступеньки вели круто вниз, в большой тамбур, из которого тянулся узкий мрачный коридор, нависали сводчатые потолки с тусклыми жёлтыми лампами. В тамбуре на расставленных вдоль обшарпанных стен стульях сидели посетители с напряжёнными лицами, некоторые стояли, переминаясь с ноги на ногу, из комнаты в комнату деловито ходили милиционеры и разговаривали подчёркнуто громкими голосами. В самом начале коридора сгорбленная старушка заглянула в чей-то кабинет и застыла так, надсадно крича: «А мне как же быть, соколик?! Мне-то как быть?!» Где-то звонко отстукивала машинка. Смелякову показалось, что он попал в сумасшедший дом.

Виктор остановился перед окошком дежурного. Старший лейтенант, низкого роста, с потухшей сигаретой во рту, прижимал плечом телефонную трубку к уху и записывал что-то в раскрытой тетрадке, рядом с которой лежала сложенная вдвое газета с кроссвордом.

– Нет, нет, – бубнил он, – это вы сами решайте, ребята…

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант, – заговорил Смеляков, едва дежурный положил трубку на рычаг. – Как мне пройти в кабинет начальника отделения?

Дежурный поднял на Виктора чёрные цыганские глаза.

– Ядыкина сейчас нет. А вы по какому делу?

– Устраиваться на работу. А Болдырев здесь? Он заместитель по розыску?

– Он у себя. В конце коридора, последняя дверь. Там написано…

Фёдору Фёдоровичу Болдыреву было не больше тридцати. Он внимательно посмотрел на Виктора, бегло пробежал глазами направление отдела кадров РУВД и широко заулыбался.