– Ты как, старый? – участливо поинтересовался Лапа, остановившись.

– Нормально, оклемаюсь до завтра, – бодро заверил его Слон и предложил: – Давай сейчас разбежимся, так им будет труднее нас прижать.

– А ты один-то сможешь? – В голосе Лапы прозвучало неподдельное беспокойство.

– Да не парься, – махнул рукой Слон, озираясь, – все, давай встретимся в кабаке на Кривой.

– Вот, возьми. – Лапа сунул ему в руку пачку денег, первую, какую нащупал в сумке. – Остальное, свою долю, получишь на Кривой через два дня, вечером в пять. К тому времени, думаю, все утихнет.

– Лады! – Слон сунул червонцы в карман и кинулся в сторону через арку проходного двора.

Лапа двинул по улице в противоположную сторону. Трель свистка послышалась совсем рядом, к ней добавлялось тарахтение мотоциклетного двигателя. Спустя двадцать минут он влетел в темный подъезд знакомого дома, пробежал вверх по покосившейся лестнице на второй этаж и постучал в дверь.

За дверью завозились. Вспыхнул свет, и встревоженный женский голос спросил:

– Кто там?

– Зина, открой, это я, Сергей, – хриплым шепотом ответил Лапа.

Дверь тут же распахнулась. На пороге стояла заспанная женщина лет тридцати в длинном шелковом халате и турецких туфлях с загнутыми носами. Черные вьющиеся волосы рассыпались по плечам. В больших выразительных серых глазах отражались удивление и радость.

– Сережа, ты!

– Зинка, мне схорониться надо, – выпалил Лапа и шагнул в комнату, но женщина, усмехнувшись, перегородила ему дорогу:

– Ах, значит, схорониться.

– Да нет, ты не подумай, я к тебе шел, – соврал он с честным видом, – а тут «мусора» на хвост подсели.

Она резко схватила его за отворот пиджака, втащила в квартиру и впилась в его губы своими, крепко обнимая. Лапа замычал от неожиданности. А Зинаида захлопнула ногой дверь и сказала:

– Ну все, теперь ты попался и пощады не жди.

– Дай хоть разуться, – смиренно попросил Лапа, уронив на пол сумку.

– Быстро! – прикрикнула она и легким движением сбросила с плеч накинутый халат, оставшись в одних панталонах с кружевными оборками…

2. Наши дни

В половине первого ночи к зданию музея краеведения, расположенного в центре города, подъехала милицейская машина с выключенными мигалками. Из «УАЗа» вылезли пятеро дюжих молодцев в форме спецназа, вооруженных до зубов, и бодро побежали вверх по ступенькам к дверям центрального входа. Группа действовала четко и слаженно. Один из бойцов присел у входа, другой вскочил ему на плечи, вскрыл корпус светозвукового извещателя сигнализации и закоротил провода питания. Еще один в это время барабанил кулаком в дверь. В холле музея вспыхнул свет. Раздались шаркающие шаги сторожа, следом прозвучал испуганный старческий голос:

– Кто там?

– Открывайте немедленно, полиция, – рявкнул стучавший мордоворот. – В случае сопротивления высаживаем дверь и стреляем на поражение!

Зазвенели ключи в связке сторожа. Щелкнул замок. Дверное полотно пошло внутрь, и в щель выглянул седой сухонький старичок лет семидесяти. От вида амбалов в масках его чуть кондрашка не хватила. Округлив глаза, он прохрипел что-то несвязное, в то время как взгляд метался по гостям: все, как на подбор, в пятнистой форме, разгрузки, автоматы, на лицах маски.

– Кто еще есть в здании? – заревел стучавший, видимо, являвшийся главарем.

– Н-н-н-ик-кого, – заикаясь, выдавил из себя сторож, – я один.