У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.

         Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.

         Вышел парень, поклонился кучерявой головой:

         «Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой».

         Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.

         Душегубкою-змеею развилась ее коса.

         «Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,

         Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу».

         Не заутренние звоны, а венчальный переклик,

         Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.

         Не кукушки загрустили – плачет Танина родня,

         На виске у Тани рана от лихого кистеня.

         Алым венчиком кровинки запеклися на челе,

          Хороша была Танюша, краше не было в селе.

    1911

«Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха…»

         Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.

         Выходи встречать к околице, красотка, жениха.

         Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.

         Я играю на тальяночке про синие глаза.

         То не зори в струях озера свой выткали узор,

         Твой платок, шитьем украшенный,

         мелькнул за косогор.

         Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.

         Пусть послушает красавица прибаски жениха.

    1912

«Матушка в купальницу по лесу ходила…»

         Матушка в купальницу по лесу ходила,

         Босая с подтыками по росе бродила.

         Травы ворожбиные ноги ей кололи,

         Плакала родимая в купырях от боли.

         Не дознамо печени судорга схватила,

         Охнула кормилица, тут и породила.

         Родился я с песнями в травном одеяле.

         Зори меня вешние в радугу свивали.

         Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,

         Сутемень колдовная счастье мне пророчит.

         Только не по совести счастье наготове,

         Выбираю удалью и глаза и брови.