На Лоусоне были черные брюки, кремовое пальто и бледно-голубая рубашка. Его темно-синий галстук и жилет украшали узоры голубой и синей буты. Из обуви он предпочитал обычные черные ботинки и не изменял своим привычкам. Ботинки, удобно сидевшие на его ногах сейчас, были чуть потертыми от носки в тяжелых обстоятельствах. Слева от него, на обвитом плющом настенном крюке под полотном с изображением Вье Каре висела его черная фетровая шляпа-стетсон со складкой, украшенная шнуром из змеиной кожи. Этой ночью у него не было при себе своего ремня с привычными двумя кобурами, но под рукой слева от него покоился дерринджер Ремингтон девяноста пятой модели с перламутровой рукоятью, который он прихватил с собой на случай непредвиденных обстоятельств.

— Рассказывайте, — небрежно бросил Лоусон, выпустив облако дыма. Даже сквозь дымку глаза его смотрели пристально.

Письмо от Дэвида Кингсли он получил две недели назад, осмыслил содержимое и отправил в ответ свою визитную карточку. То была обычная белая карточка, содержащая его имя, адрес отеля «Святилище», а также приписку: Все вопросы урегулированы. И еще чуть ниже: Я путешествую по ночам.

Кингсли кивнул. Он выглядел растерянным и нуждался в чем-то явно большем, чем мог дать простой слушатель.

— Я бы выпил виски, — с трудом сказал он.

Лоусон поднял руку, привлекая внимание Толливера — одного из чернокожих официантов, который как раз проходил по вестибюлю. Кингсли заказал порцию виски, а Лоусон попросил свой привычный напиток из ржаной браги, простого сиропа и апельсиновых косточек. Толливер отправился к бару. Лоусон, проводив его глазами, сосредоточил внимание на своем молчаливом визитере и принялся вновь терпеливо ждать рассказа.

Кингсли заерзал на кресле. Лоусону было совершенно без надобности использовать Взор — этот человек готов был вот-вот заговорить.

— Как я уже рассказал в своем письме… я получил… определенное послание после того, как мою дочь похитили. Вот оно, — он сунул руку в карман пальто и извлек оттуда сложенный листок бумаги, испещренный чем-то темным так сильно, что он больше походил на чешую ящерицы. Лоусон принял лист из рук Кингсли, развернул его и изучил написанное. Элегантный каллиграфический почерк сообщал следующее:

Ваша дочь очень красива, мистер Кингсли. Воистину, очень обаятельная девушка. И она стоит ваших денег, я уверен. Сейчас с нею хорошо обращаются. Если хотите вернуть ее, я требую, чтобы вы заплатили выкуп золотыми монетами в количестве шестисот шестидесяти шести долларов. Ее держат в городке Ноктюрн, до которого удобно добраться от деревни Сан-Бенедикта. На карте его не будет. Если вы попытаетесь привлечь к этому делу властей, я боюсь, что ваша прекрасная Ева пострадает. Поэтому мои инструкции для вас таковы: расскажите об этом только одному субъекту и пошлите его с золотом ко мне. Его зовут Тревор Лоусон, он живет в отеле «Святилище» на Конти-Стрит в Новом Орлеане. Он, как вы могли бы счесть, «авантюрист», своего рода. Направьте его ко мне, мистер Кингсли, и ваша дочь будет освобождена целой и невредимой, после чего вернется к вам, став лишь мудрее в мировых вопросах. Я ожидаю встретить мистера Лоусона до конца июля.

Письмо было подписано размашисто: Искренне Ваш, Кристиан Мельхиор.