Это были последние слова, которые расслышал Серый, ибо уже через секунду его грубо выволокли из помещения и закинули на медицинскую каталку.

* * *

Раскрыв глаза в очередной раз, он заглянул в линзу крохотной цифровой камеры, вмурованной в стену, на расстоянии тридцати сантиметров от лица.

Двадцать часов назад его поместили в небольшой железобетонный саркофаг, в котором из-за размеров можно было только стоять. Да и если бы он даже попытался сесть, то его закреплённые в нишах, прикованные руки, не позволяли это сделать. Ноги тоже не свободны, и по щиколотку увязли в специальных углублениях, проделанных в полу. Серый не знал для кого изначально предназначалась эта камера, но отлично понимал, что долго человеку здесь не прожить.

Модифицированные глаза видели в полной темноте, а настороженные уши различали мельчайшие колебания толстых стен, позволяя строить смутные догадки о происходящем снаружи.

Серый постоянно слышал топот чьих-то ног, и шум от волочения чего-то тяжёлого. А ещё он исследовал каждый доступный взгляду сантиметр шершавой поверхности, и нашёл 8 вмурованных камер, и десятка два различных датчиков и анализаторов, связанных с измерительными приборами.

Выпустив цифровой щуп, парень практически сразу обнаружил больше дюжины точек для взаимодействия. Прямо сейчас он мог подключиться к системе наблюдения, или медицинской технике, находящейся снаружи, но пока не стал этого делать, опасаясь, что цифровые системы безопасности среагируют на взлом и поднимут тревогу.

А если те в чьи руки он попал, хотя бы заподозрят что пленник может дистанционно воздействовать на электронные системы, то его поместят в такое место, где до ближайшего выключателя, нужно будет бурить дыру в сотню метров.

К тому же, после лёгкого сканирования выяснилось, запор саркофага, сугубо механический, и взломать его цифровым воздействием точно не удастся. Это значительно всё усложняло.

За долгий период своей диверсионной деятельности, он часто ночевал в камерах жандармских околотков, и в центрах психологического восстановления и перевоспитания личности. Впрочем, под очень позитивным названием, скрывались обычные концентрационные лагеря, разной степени жёсткости режима, варьирующейся в зависимости от места расположения, и воли властей, управляющих одним из десятков полугосударственных формирований, и национальных автономий, находящихся под строгим контролем интервентов.

Правда там он не задерживался надолго. После связи с нужными людьми, или устранении заранее обозначенных живых целей, Серый уходил в бега и исчезал, а те полицаи, рейнджеры или егеря, что пытались его преследовать, обычно либо теряли след, либо навсегда пропадали в лесах или разорённых войной городах.

Воспоминания о войне и его непосредственном участии в сопротивлении, захлестнули истерзанное сознание. Череда проведённых акций по устранению пособников интервентов, предателей, и коллаборантов всех мастей, пронеслась в памяти кровавым калейдоскопом, едва приукрашенным отблесками огня пожаров, и звуками взрывов, приправленных запахом сгоревшего тротила.

Как он надеялся, тот самый неприглядный вариант реальности, был навсегда стёрт их с Северским деятельностью. Даже за эти изменения, Серый был готов прямо сейчас отдать свою жизнь. Но вместе с тем он не сильно торопился лезть в петлю, отлично понимая, что один Северский не справится. Пока он жив, надо попытаться максимально помочь учёному.

Внезапно Серый почувствовал, что снаружи начались какие-то телодвижения. Мимо его узилища протопали несколько человек, затем послышались отзвуки голосов и полностью неразличимые команды. Возня продолжалась минут сорок, затем донеслась вибрация от работающего электромотора. В результате его манипуляций, многотонный саркофаг перевернулся на 90°, и принял горизонтальное положение.

Серый почувствовал, что лежит на спине. А через несколько минут, начала медленно подниматься многотонная крышка, впуская внутрь узилища яркий свет.