– Ну, здравствуй, Алексей!

Что за улыбка у него, так и хочется улыбнуться в ответ! Вот видно же, что человек устал, а все равно лучится добродушием.

– Добрый вечер, Юрий Алексеевич!

– Леш, ну дома-то давай по-простому, без отчества? – укоризненно качает головой Гагарин. – Мы же не старики с тобой, и ты младше меня всего-то лет на пять.

– Нет, Юрий Алексеевич, так нельзя. Привыкайте теперь к новым порядкам. – Заметив, что генсек нахмурился, спешу пояснить свою позицию: – Возраст здесь ни при чем, вы теперь руководитель огромной страны, и если каждый знакомый начнет вам тыкать, то добра не жди. Никому же не придет в голову тыкать Косыгину или Микояну? Вот и в отношении вас теперь должна действовать строгая субординация.

– А сегодня нельзя сделать исключение? – снова улыбается мне Юрий. – Хочется ведь поговорить по душам.

– Если только сегодня, – нехотя сдаюсь я. – Иначе потом в самый неподходящий момент «тыкну» и опозорюсь я на всю страну.

Гагарин заразительно смеется, хлопает меня по плечу и ведет по коридору в гостиную. Да-да, в ту самую, где мы беседовали с Брежневым и где потом с Литвиновым арестовывали его. Обстановка в комнате немного изменилась, и стало чуть уютнее – на полу перед камином вместо медвежьей шкуры теперь лежит ковер, и шторы на окнах совсем другие. Но в целом вся прежняя мебель осталась на своих местах. Стол уже накрыт к ужину, видимо, ждали только меня.

В коридоре слышится топот детских ног, и в гостиную забегают две девочки – одной лет пять, второй не больше трех. Обе светловолосые, с косичками и большими бантами.

– Папа, папа! – кричит с порога младшая и с разбега запрыгивает на отца. Юра со смехом подхватывает ее на руки и кружит. – Мама сказала, что Лене скоро пианино привезут и она будет играть на нем! Я тоже хочу!

– Нет, сначала придется долго учиться этому.

– А сразу нельзя?!

Тут девочка замечает меня, скромно стоящего с букетом за спиной отца, и немного тушуется. Потом с любопытством выглядывает из-за его плеча:

– Ты кто?

– Я Алексей Русин, можно просто Леша. А ты?

– А я Галя, – важно говорит егоза, потом показывает рукой на сестру. – Это моя сестренка Лена. И еще мама сейчас придет.

В гостиную и правда следом за девочками заходит невысокая, скромно одетая женщина в очках. Ее темные волнистые волосы собраны в пучок, лицо простое и симпатичное, на губах приветливая улыбка.

– Валентина, моя жена, – представляет мне Юра свою вторую половину, – а это тот самый Алексей Русин, из-за которого и начался весь переполох.

– Очень приятно, – улыбается Валентина и принимает от меня букет. – Спасибо за цветы, Алексей! Жаль, что мы раньше не познакомились, ребята из отряда много хорошего о вас рассказывали.

– Они меня перехваливают, – скромно улыбаюсь я в ответ, – у Жени Евтушенко стихи гораздо лучше.

– Леша, а на пианино ты умеешь играть? – не дает свернуть с животрепещущей темы младшая дочка.

Развожу руками:

– Нет, красавица, только на гитаре.

В детских глазах вижу полное разочарование. Гитара у младших Гагариных совсем не котируется. Интерес ко мне резко пропадает, и Галя снова переключается на отца.