Вернувшись на дорогу, я отстегнул от пояса убитого водителя флягу и вылил часть воды на голову генерала, тот уже приходил в себя. Так что я ускорил этот процесс. Присев рядом с ним на корточки, я покрутил в руках маузер. Он точно принадлежал генералу. На заднем сиденье легковушки валялась пустая кобура.

– У меня такой же был. Наградной, – сказал я, чтобы начать разговор хоть с чего-то. – Хороший пистолет с точным боем. Трофей с Финской. До сих пор жалею, что лишился его.

– Потерял? – хриплым тоном спросил генерал и присосался к фляжке, что я ему протянул, после чего с кряхтением попытался привстать, но смог сесть на сиденье через распахнутую дверцу только с моей помощью.

– Лишили вместе с наградами и званием по приказу одного командарма. Не по душе ему я пришёлся.

– За что же лишили?

– Слишком напрягал бойцов в изучении боевой техники, уставов и остального. Мало давал им отдыха и времени заниматься политинформацией. Нашёлся подлец, который нажаловался на меня в политуправление. Я был не согласен, вот из меня и сделали крайнего. Ещё и политруку врезал. В общем, ушёл со службы старшиной запаса. Недавно совсем, пока в поиске себя. На службе деньги не тратил, к зелёному змию равнодушен, так что скопил средства. На них и живу. Сюда к родне приехал, с Гражданской их не видел. Правда, не помню их, маленький был. Разделила нас та война.

– Сам кем был?

– Старлеем. Танкист, командир тяжёлой роты. Про КВ слышали? Ими и командовал.

– Здесь служил?

– Нет, Киевский военный округ. Честно говоря, после Финской ни разу в отпуске не был. Вот и отдыхаю. Как оказалось, зря, это не первая мной встреченная группа диверсантов. В первой я пленного взял, допросил. Говорит, из немецкого диверсионного полка «Бранденбург», задача – захват одного из стратегических мостов. Завтра в три с половиной часа утра они начнут. Сначала артиллерия ударит по заранее разведанным целям, одновременно авиация налетит на наши спящие аэродромы. В общем, застигнут со спящими штанами. Это всё будет завтра. Я тут подумал, решил, партизанить буду. Немцы, по моим прикидкам, легко сомнут приграничные войска и уйдут дальше…

– Дочка, – очнулся генерал. – Где моя дочка?

– Эта девица в форме военфельдшера? – удивился я. Не думал, что это дочка. – На опушке сидит. По виду, живая. Сейчас приведу.

Генерал остался сидеть в салоне, он ещё плохо себя чувствовал. Время от времени прикладывался к фляге, пару раз плеснул на темнеющее кровоподтёками лицо, так что сбегал сам.

Присев рядом с девицей, я пару раз щелкнул пальцами перед её лицом. Та не отреагировала.

– Тяжёлый случай, – пробормотал я и, широко замахнувшись, отвесил ей хорошую оплеуху.

Это помогло. Взвизгнув, та закрылась руками.

– Пришла в себя? – грубо спросил я. – Давай топай к машине, тебя отец видеть желает.

Быстро осмотревшись, я собрал детали формы. Девица была в исподнем, да и то порванном, поэтому сначала помог ей хоть как-то привести себя в порядок, честно говоря, плохо получилось, после чего, придерживая за локоть, подвёл к машине и посадил уже на водительское сиденье. Та, правда, долго там не просидела, рванула к отцу в объятия и разрыдалась.

– Вы как тут без охраны оказались? – поинтересовался я, заглядывая в салон и вынимая из зажимов карабин, видимо принадлежавший водителю.

– Без охраны выехали. Дочка настояла, торопилась на железнодорожную станцию.

– Так из-за этой тупой овцы боец погиб и вы в эту ситуацию попали? Понятно.

– Что?! – взвизгнув, подскочила девица, чуть не с кулаками бросаясь на меня.