- Ваш счет, - официант появился в самый неподходящий момент.

- Вы знаете, мы, пожалуй, не наелись, - сказала я, игнорируя протянутую мне бумажку. – Принесите нам, пожалуйста, еще пиццу и мороженое. И сока побольше.

Я не знала, что делать. Потому что мы, похоже, зацепили тему, которая маленького сорванца – чересчур болезненная. И продолжать расспросы точно не стоило. И тут уже мое любопытство не играло никакой роли. Тем более что решение принято – узнаю я что-то о своем боссе или не узнаю, а как только моя развлекательно-воспитательная миссия будет исполнена, я подам заявление об уходе.

- Хмурый все время… Ходить никуда не хочет. Даже день свой рождения отмечать не стал!

Стоп. А день рождения у моего босса был в марте. И он действительно его не стал отмечать. В кругу сотрудников так точно. Долго же его супруга отсутствует!

- А куда она уехала? – осторожно спросила я. Не из любопытства, а просто чтобы разобраться в ситуации.

- К другому мужу, - бесхитростно ответил ребенок.

Было видно, что разговор на эту тему дается ему нелегко. Золотистые огоньки, горящие в его глазах в любое время суток, потухли, губы сжались, вытянувшись в прямую ярко-красную струну. Реветь он, кажется, не собирался, но было в выражении его лица что-то такое, что заставляло мое сердце тоскливо сжиматься.

И я понимала, что совершенно неприлично, стыдно в этой ситуации радоваться. И мое сердце было со мной согласно. Стыдно радоваться. И все-таки оно сначала нерешительно подпрыгнуло разок, другой, и вот уже пустилось в пляс по всей грудной клетке.

Да, это очень плохо. Отвратительно. Ужасно. И все же так хорошо, что у жены Марка Эдуардовича теперь другой муж!

12

- Знаешь что? – сказала я заговорщицким шепотом, наклонившись к Егорке через стол. – А давай хорошенько повеселимся!

- Ура! – прогремел над пустыми столиками ресторанчика громкий голос моего подопечного. – Значит, идем прыгать с тарзанки!

К большому неудовольствию Егора, в экстрим-парке нас пустили только на самую простую полосу препятствий. Ту, которую смог бы пройти даже ребенок. Хотя, почему смог бы? Он и прошел, опередив одну вполне взрослую дамочку ровно на пять минут.

Эта дамочка, ну то есть, я, раскрыв рот смотрела, как мальчишка взбирается на деревья, перепрыгивает через ямы, переходит по узенькой дощечке почти настоящую пропасть и, конечно, рассекая воздух и отчаянно визжа, прыгает с низенького мостика в реку на резиновом тросе.

- Теперь ты! – крикнул он мне снизу, как только с него сняли снаряжение.

Я подошла к самому краю мостика и взглянула вниз. Тарзанка, конечно, детская, но вот моя взрослая голова все же закружилась. Хоть инструкторы и уверяли, что это одна из самых маленьких и безопасных тарзанок в мире, но мозг отказывался в это верить. По заложенной в него информации, прыжок даже с такой высоты может окончиться очень плачевно. Он услужливо подсовывал мне картинки, на которых перебинтованная с головы до ног женщина громко стонет, поглядывая на подвешенную за шину ногу.

- Не бойся! – крикнул Егорка в тот момент, когда я уже была готова сделать шаг назад. – Просто возьми и прыгни!

Как же у детей все просто! Взять и прыгнуть – делов-то!

А, может, в этом что-то есть? Действительно, иногда лишние размышления ни к чему.

Я зажмурила глаза, для чего-то набрала в легкие воздуха, и прыгнула. Просто прыгнула. Мое протяжное «А-а-а-а!» разнеслось по всей округе. Я кричала, сама не понимая, отчего. То ли от страха, то ли от восторга, то ли от восхищения самой собой.

- Я это сделала! Ты видел? – едва оказавшись на земле, я испытала острейшую необходимость поделиться впечатлениями. Они меня распирали, вырываясь наружу и грозясь немедленно взорвать все вокруг, если я немедленно не выпущу их по доброй воле.