|
Сошли на берег несколько пассажиров с вещами. И по трапу тоже поднялись человека три или четыре с чемоданами, предъявили билеты, возбужденно огляделись по сторонам и стали поспешно разыскивать свои каюты. Я заметил, что почти у всех пассажиров, когда они садятся в поезд или вот на пароход, бывает такой вид, будто они до этого бежали сломя голову, боясь опоздать, и все никак не могут остановиться.
Потом на палубе появились Владимир Николаевич и Вовка Рыжий. Они шли, держа друг друга за руки, как ходят парни и девушки в некоторых кинофильмах. Сзади их окликнул мамин голос, а после нагнал наш «семейный квартет», который стал «семейным трио», потому что в нем не хватало меня. Все медленно спустились по трапу. — Вы нашего Севу не видели? — мимоходом, еще совсем не волнуясь, спросила мама. «Та-ак! — решил я. — «Розыгрыш» начинается!..» Прошло еще минут двадцать, и вот по радио было объявлено, что все пассажиры должны вернуться на речной экспресс. И все вернулись… А я не вернулся! То есть на самом деле я вовсе никуда с экспресса и не уходил, но все мои ближайшие родственники во главе с мамой, и Рыжик, и Владимир Николаевич были уверены, что я бесследно исчез. Я видел, как Дима, чуть не сшибая с ног всех встречных, забегал по палубе и у всех спрашивал: — Вы не видели мальчика? Такого… белокурого, в ученической форме… Ну, симпатичное такое лицо… Сообразительное… «Ага-а! Уже стало и симпатичным, и сообразительным! — ликовал я. — А вот если бы совсем пропал или скоропостижно скончался, так нашли бы у меня, наверно, и артистические таланты! И вообще все что угодно! Ничего, ничего… Я вас тоже «разыграю по первому классу»!» Я видел, как Рыжик и Владимир Николаевич, уже не держась за руки, а взволнованные и разгоряченные, пробежали мимо моего «наблюдательного пункта». — А почему же ты ничего не заметил? — упрекал сына Владимир Николаевич. — Ведь он же твой товарищ! — Он еще пока не товарищ, — ответил Рыжик. И у меня что-то защемило под ложечкой: я вдруг почувствовал, что было бы очень приятно, если б Рыжик воскликнул: «Да, он мой лучший товарищ! Мой самый надежный друг!» Но он этого не воскликнул, а даже как-то очень неуважительно проехался по моему адресу: — Подумаешь, какой барон! Заставляет всех носиться по палубе как сумасшедших! То, что я «всех заставил носиться», меня очень радовало: в этом как раз и заключался мой «розыгрыш». Но мне бы хотелось, чтоб меньше всех беспокоилась мама. Ведь другие просто поволнуются, поволнуются, побегают немножко, и все. А она… И тут я увидел, как мама, держась за сердце, подбежала к помощнику капитана и стала его о чем-то умолять. Не просить, не уговаривать, а именно умолять! Тут уж я не выдержал и как угорелый со всех ног помчался на палубу. Когда мама издали увидела меня, она еще сильнее схватилась за сердце и побежала мне навстречу. Она обняла меня, стала гладить, целовать… Ни одного упрека я не услышал от нее. Ни одного! — Здесь… ты здесь… Как хорошо! Какое счастье! А я думала… — Понимаешь ли?.. В последний момент я передумал дышать настоем хвои и трав. Я просто сидел себе спокойненько в читальне, и все… — Надо найти папу и Диму. Надо сообщить им!.. — вспомнила мама. И бросилась их искать. Но перед этим умоляюще предупредила меня: — Никуда отсюда не уходи. Стой, пожалуйста, на этом месте. Она очень боялась, чтобы я снова куда-нибудь не пропал. И я остался стоять на месте как вкопанный. Неожиданно сзади я услышал насмешливый голос: — Объявился? Где же это ты, интересно узнать, путешествовал? За моей спиной стоял Рыжик, гордо засунув руки в карманы штанов. |
