Наступила пауза. Все головы, и даже голова Зимина, повернулись в одну точку, и Юрий увидел худощавого темнокожего человека лет сорока – не негра, а, скорее, мулата. Он был, как и все, раздет до пояса, и его жилистый торс с выступающими дугами ребер и рельефной мускулатурой матово поблескивал в свете фонаря.

– Не знаю, – после продолжительного молчания сказал констебль Энрике. – Мы здесь без чинов, так? Мне не хочется уходить, но если вы скажете, я уйду. Но я вам так скажу: эти двое хотели драться, так пусть дерутся, черт бы их побрал! Мы пришли сюда не для того, чтобы болтать языками, как пьяные американки в твоем баре, Джорджи!

– А как же закон, Энрике? – спросил бармен.

– Закон по секрету шепнул мне на ушко, что чертовски устал и хочет вздремнуть, – ответил констебль. – Мне показалось, что от него сильно разило виски. Он не заходил в твой бар, Джоржи? Теперь он, наверное, храпит на всю округу и вряд ли проснется до утра.

Толпа загоготала, отдавая должное шутке. Не смеялись только бармен, Зимин и Юрий.

– Да прекратите же этот балаган, черт возьми! – выкрикнул Зимин. – Отпустите меня! Я отказываюсь драться! Я верну вам ваши чертовы ставки, подавитесь! Я отказываюсь, ясно? Констебль, я требую немедленно прекратить безобразие! Я требую защиты!

– Мадре де диос! – воскликнул констебль. – Защиты? Так защищайся, амиго! Если ты не хочешь защищаться от него, – он ткнул пальцем в сторону Юрия, – тогда, боюсь, тебе придется защищаться от всех этих амигос! Выбирай! Ты сам сказал: здесь свои правила. Не спорю, ты первый их придумал, но это не значит, что ты можешь их нарушать, когда тебе вздумается!

Толпа одобрительно взревела, и Зимина вышвырнули на середину круга. Круг сомкнулся.

– Ну что, дружок, – сказал ему Юрий, – погано вдруг оказаться в роли обезьяны в зверинце, который сам же и организовал? Тебе привет от Мирона, сволочь. И от секретарши Лузгина тоже. С другими я просто не был знаком.

– Хочешь денег, военный? – сделал последнюю попытку Зимин. – У меня не так уж много, тысяч сто пятьдесят, но я готов поделить их поровну. В конце концов, мы оба русские. Неужели мы станем убивать друг друга на потеху этой толпе чернозадых мартышек?

– А почему бы и нет? – сказал Юрий. – Они тоже люди и имеют полное право развлечься после трудового дня.

И тогда Зимин первым прыгнул вперед.

Он дрался с яростью отчаяния, умело и точно, вкладывая в каждый удар все, что у него было, – опыт, силу, хитрость и холодную злобу загнанной в угол крысы. Он был легче Юрия и потому вертелся ужом, ловко ныряя под удары, уклоняясь, избегая ближнего боя и не давая взять себя в захват. Толпа ревела и улюлюкала, совсем как когда-то в Клубе. Фонарь методично раскачивался над головами, заставляя длинные черные тени испуганно метаться по причалу. Наконец Юрий поймал Зимина на довольно примитивный финт и свалил его тяжелым, без затей, прямым ударом в челюсть. Удар удался на славу, толпа ахнула и подалась, принимая в свои объятия бестолково размахивающее руками в беспорядочном падении тело, а потом спружинила, как огромный матрац, и Зимин кубарем выкатился на середину круга.

Он сразу вскочил, очумело встряхивая головой, и Юрий вдруг увидел в его правой руке ртутный блеск узкого лезвия. Толпа тоже увидела нож, возмущенно рыкнула и подалась вперед, но бармен и констебль Энрике, расставив руки, сдержали людей, закричали что-то непонятное, и многорукий зверь отступил, спрятав клыки.

Лезвие описало стремительный полукруг параллельно земле, потом еще одни, заставив Юрия слегка попятиться.

– Вот и все, военный, – хрипло, с трудом проговорил Зимин и стремительно бросился вперед.