— Хорошо, — сказала Антония, любуясь своей работой.

Она собиралась надеть изящные серебряные сандалии с тонкими ремешками, и теперь ее серебряный педикюр будет им под стать. Она занялась маникюром.

— Вернемся через полчаса или около того! — сказала Сьюзен Джейн, и Антония услышала скрип ступеней.

Антония взяла маску, лежавшую на постели, и примерила ее перед зеркалом. Она закрывала только верхнюю часть лица, оставляя рот и щеки свободными. Это было изысканное изделие из серебряных перьев с миндалевидными вырезами для глаз, которые таинственно поблескивали между перьями.

Надеть маску как следует было нелегко, и она боролась с завязками несколько минут, запутав их в своих коротких светлых волосах. Вдруг послышались шаги на лестнице. Вероятно, Сьюзен Джейн еще не ушла.

— Перед тем как ты уйдешь, не могла бы ты мне помочь, Сьюзен Джейн? — позвала она, и ручка двери повернулась.

Она смотрела с улыбкой, ожидая реакции Сьюзен Джейн на маску, о которой Антония мечтала с тех пор, как ей купили костюм. Но в дверях стояла не ее тетя. Это был Патрик. Он не отрывал от нее глаз, и она услышала, как молодой человек судорожно вздохнул. Она напряглась, и сердце ее начало безумно биться.

— Выйдите из моей комнаты! — взорвалась она.

— Вы пригласили меня!

Его голос был низким, глаза приняли незнакомый, дымчато-голубой оттенок, когда он исследовал ее отражение в зеркале.

Она не успела надеть платье, на ней было только черное шелковое кружевное белье, которое, подобно тени, лежало на ее бледно-золотой коже, оставляя большую часть тела обнаженной.

— Я думала, что это Сьюзен Джейн, я звала ее. Кто вам дал право зайти ко мне в спальню? — сердито спросила Антония. — Уйдите, или я позову на помощь!

— Внизу никого нет, иначе я бы не помешал вам, — сказал он, подходя к ней с подчеркнуто безразличным видом, который заставил ее прийти в еще большее раздражение.

На нем был черный вечерний костюм, белая шелковая рубашка и черный галстук. В этой одежде он выглядел потрясающе. Стройный, с широкими плечами, узкой талией, великолепными длинными ногами… Лучи заката как бы ласкали его волевое лицо, подсвечивали голубизну глаз, гладкую загорелую кожу, волосы, выгоревшие на солнце.

Антония в отчаянии огляделась в поисках платья. Но она оставила его на стуле и, чтобы одеться, ей надо было обойти Патрика.

Он спокойно спросил:

— Где Аликс и его жена? Я думал, что вечеринка начинается в восемь, а сейчас уже девятый час.

— Они вернутся с минуты на минуту, пошли купить кое-что, — призналась она, затем почти с отчаянием сказала: — Вы выйдете отсюда?

— Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, как сексуально вы выглядите? — прошептал Патрик. — В вас всегда было что-то не от мира сего — это расстояние, которое вы старались держать между собой и любым мужчиной, который мог бы попытаться подойти к вам слишком близко. Но сегодня вечером вы как сверкающее мифическое создание из сказки: полуптица, полуженщина.

Она застыла, не узнавая его голоса, который стал похож на мурлыканье леопарда.

Он медленно поднял руку, чуть отодвинув мягкие, пушистые серебряно-белые перья.

— Чьи это перья? Голубя? Какой-то странный оттенок для голубя: не белые, а серебряные.

— Нам сказали, что они от серебряного фазана, — пробормотала она.

— Прекрасно, — сказал Патрик, кончики его пальцев пробежали по перьям до филигранного серебряного края маски над ее скулами.