Старик демонстративно сплюнул на песок и поглядел на парня. Его слова посеяли в душе Аслана семя сомнения. Поэтому необходимо было развивать свою маленькую победу стремительным наступлением.

– Посуди сам, мой мальчик! Наши братья-моджахеды сражаются за истинную веру. Готовы к шахиде и совершат ее, не задумываясь ни секунды. Так неужели ты считаешь, что они могут убить правоверного мусульманина, коим был Тархан – твой отец? Я отказываюсь верить, что ты можешь так думать!

– Но зачем русским убивать отца?

Юсуф печально посмотрел на парня и, изобразив скорбь на лице, сказал:

– Я даже не буду тебе говорить, что они захватили нашу землю. Убивают наших братьев и сестер. Разрушают наши дома. Грабят и оскверняют мечети. В открытую с экранов телевизоров и в газетных статьях ругают Аллаха! Скажу так. Мне горько осознавать, что ты сперва сомневаешься в своих братьях, а потом только в проклятых захватчиках, чье место – гореть вечно в аду и никогда не познать милость Аллаха! Вот что терзает мое сердце больше всего!

Аслан виновато посмотрел на старика.

– Простите, дядя Юсуф. Я не хотел…

Старик обнял парня за плечи и прижал к себе.

– Ничего, сынок. Я знаю, что ты хороший мальчик. Настоящий мусульманин, достойный своего отца. Горе сковало твой разум. Но время лечит. Сегодня ты совершил достойный поступок. И тем самым очистил часть своего затуманенного разума. Наступит день, он полностью очистится, и ты увидишь светлый путь, по которому должен идти истинный мусульманин! Я в это верю. Теперь беги к матери и сестре. Сейчас им нужна твоя поддержка, ибо горе в их сердцах еще свежо и душевная рана кровоточит. Но помни: никто не должен знать о том, в чем ты сегодня участвовал.

Аслан кивнул и с радостью поднялся. Положа руку на сердце, этот разговор постепенно начал его утомлять. К тому же он заметил, что начинает верить словам Юсуфа, одновременно осознавая их экстремистскую подоплеку. Зачем старик так поступал? Ведь Аслан помог парню из чисто человеческих побуждений. Брат-мусульманин попал в беду. Значит, его долг – помочь нуждающемуся. Как учит Всевышний в своем Завете и как велит сердце правоверного. А вся эта ваххабитская пропаганда ровным счетом никак не относилась к делу.

Попрощавшись со стариком, Аслан вышел со двора Жансари. Пройдя по оживающей улице, он приблизился к магазину. Мама просила купить хлеба, и Аслан помнил об этом. На крылечке у входа стояли несколько пацанов. Они о чем-то оживленно спорили, размахивая руками и всем своим видом показывая, что их разговор очень серьезен и важен. Аслан подошел к мальчишкам.

– Привет, пацаны. Чего шумите? – спросил он у компании, поочередно приветствуя каждого крепким рукопожатием.

– Привет, брат! – ответил Висхан – мальчишка с улицы Аслана, отвечая на рукопожатие. – Ты разве не слышал? Сегодня ночью у Петропавловской был бой. Ваха напал на колонну русских. А те, оказывается, знали, что он пойдет на них. Вот и встретили его. Да так встретили, что он еле ноги унес. Говорят, многих убили. В плен взяли около двадцати бойцов Вахи. Среди них Умалт Манзоев. На два года старше тебя учился. Помнишь?

Аслан кивнул. Умалта он, конечно же, помнил. Шебутной парнишка с горячей кровью и импульсивным характером. Такие либо идут в армию, либо становятся преступниками. Поэтому, когда новость о его уходе в отряд Лудаева достигла Аслана, он даже не удивился. А что еще оставалось делать парню с горячей кровью в разрушенной до основания республике, где толком не было ни власти, ни закона? Зачем долго думать? Для чего ехать в другие места, учиться? Когда можно просто взять автомат в руки и уйти в горы.