Скрестив ноги и прикрыв глаза, Аслан выпрямил спину и глубоко втянул в себя прохладный утренний воздух. Это всегда помогало ему сосредоточиться и очистить голову от лишних мыслей. Так когда-то давно в далеком детстве его научил отец.

Внезапно в утреннем воздухе послышались какие-то звуки. Аслан насторожился. Ведь этой дорогой никто, кроме пастухов, давно не пользовался. Она вела через лесок к лугам, которые заканчивались высокими сопками. Кстати, за этими горами, по словам местных старожил, находился лагерь полевого командира Вахи Лудаева.

Через секунду Аслан был на серой поверхности валуна. Он вжался всем телом в холодный камень и осторожно выглянул из-за своего укрытия, пытаясь разглядеть источник шума, который с каждой секундой становился все сильней и сильней. Спустя пару десятков секунд из кустов на дорогу вышли два человека. Одного из них Аслан узнал даже отсюда. Это был дядя Юсуф. Его белую бороду и большой крючковатый посох нельзя было спутать ни с чем.

Вторым человеком оказался здоровенный парень в камуфляжных штанах, армейских ботинках и изодранной в клочья футболке. Его черная борода была взлохмачена и перепачкана землей, как, собственно, брюки и ботинки. На правой части футболки красовалось огромное бурое пятно, которое парень зажимал широкой ладонью.

Будучи человеком неглупым, Аслан моментально сообразил, что происходит. Парень в изодранной футболке – скорей всего, раненый боец из отряда Вахи. Подтверждением этому были болтающийся за его спиной «АКМ» и несколько гранат, позвякивающих на поясе при неуклюжей ходьбе с пулей в правом боку. Из страшных гримас, ежесекундно проявляющихся на лице парня, Аслан сделал вывод, что рана серьезная и причиняет ему сильную боль. На лице Юсуфа отражались подобные эмоции. Старик изнемогал от усталости, но бросить своего спутника не желал.

Взвесив все «за» и «против», Аслан поднялся из-за своего укрытия. Однако, прежде чем его заметили беглецы, прошло немало томительных секунд. Первым отреагировал раненый. Он резко остановился и трясущейся рукой потянулся к автомату, не отрывая глаз от Аслана. Сообразив, что что-то произошло или вот-вот произойдет, вслед за боевиком остановился и старик. Он быстро проследил за взглядом раненого и громко крикнул:

– Стой! Не стреляй!

Детина изнеможденно опустил руку, и автомат тяжело вернулся за спину парня.

– Асланчик, это ты! – облегченно изрек Юсуф. – Быстро помоги.

Аслан кивнул и, не произнося ни слова, в три приема спустился с валуна. Подбежав к беглецам, он принял из обессилевших рук Юсуфа раненого парня.

– Так. Я пойду вперед, – тут же засуетился старикашка. – Проверю, чтобы никого на пути не было. Ты веди его в дом Жансари. Она в курсе.

Старик бросился вперед по дороге, отчаянно размахивая концом своего посоха, а Аслан потащился за ним, мысленно проклиная про себя дядю Юсуфа со своей ненавистью к русским и тяжелый вес парня, висевшего на его плече. И как только старику удавалось так долго тащить бедолагу, весившего не меньше сотни килограммов? Ведь он выдохся уже через две минуты этого бешеного марафона. Да и страх быть кем-то замеченным с подобной ношей сбивал дыхание, заставляя поминутно осматриваться и терять драгоценные силы.

К счастью, до дома бабушки Жансари, находящегося на самом краю села, им так никто и не повстречался. Даже несмотря на восходящее солнце. В калитку Аслан уже не входил, а вваливался. Пять шагов по двору…

Дверь распахнулась, и на пороге по-явились дядя Юсуф и бабушка Жансари. Они быстро подхватили стонущего от боли парня и вволокли его в дом.