– Я не совсем нормальный, – ответил я искренне.

    – Это я заметил, – сообщил он заговорщицки.

    ГЛАВА 8

    По коже словно сыпанули свежим колючим снегом. Я напрягся, сказал сразу осипшим перехваченным голосом:

    – Д-да?

    Надеялся, что Вавилов просто отшутится, заржет и брякнет что-нибудь про баб, но его взгляд на миг ушел на невидимую для меня «клаву», там сухо постучало, затем он поднял голову, в глазах было некоторое недоумение:

    – С тобой что-то происходит.

    – Что? – спросил я.

    Он хмыкнул:

    – Мне-то откуда знать? Это тебе ведомо. Так поедешь или не поедешь? А то, если наберем группу в восемь человек, причитается скидка.

    – Надо осмотреться, – ответил я с неловкостью. – Понять, что от меня требуется.

    Он удивился:

    – Да что там понимать? Я тебе скажу!

    – Спасибо, – ответил я искренне, – но любая поездка – дело все-таки важное. Мне надо подумать.

    Он развел руками, явно сдаваясь:

    – Ну думай, думай. Надеюсь, до понедельника решишь?

    Я улыбнулся, показывая, что постараюсь, хотя в глубине души становилось все тяжелее: знал бы он, кто я на самом деле! Знал бы, что я пытаюсь решить.

    Внезапно вспомнил взгляд этого жизнерадостного толстяка, на какой-то неуловимый миг ставший непривычно острым и пронизывающим. Почему он сказал: до понедельника?

    И почему так кольнуло? Даже не в мозг, не в сердце, а во что-то еще, неведомое и очень большое.

    Работал за меня разумоноситель, я только наблюдал, всматривался в свое нынешнее тело, в окружающих, иногда уходил вглубь так далеко, что волосы начинали подниматься на затылке: не прост этот разумоноситель, не прост. В нем столько намешано, накручено, столько в него напихано, а пользуется едва ли тысячной частицей.

    Снова вздрогнул, уже от громового голоса Вавилова. Стоя, он провозглашал как систему самые что ни на есть истинные ценности:

    – В лес! На природу! Подальше от этого смога, ядовитых испарений!.. Встанем рано утром, за грибами сходим. Поверите ли, в прошлую субботу я вот такую корзину набрал! Из них только парочка червивые. Да и то не насквозь, а так… Обрезал по краям, а там внутри как орех, чесс слово!

    Киреев выглянул из-за компа, голос его прозвучал мечтательно:

    – А рыбалка с утра?.. Еще туман на реке, а ты уже с удочкой, пока рыба сонная, глупая. За ночь проголодалась, клюет на все что ни попадя. К обеду уже наловишь так это на полную сковородку. А на обратном пути, когда через лесок, можно и землянику поискать. Я знаю одну поляну, где ею усыпано от края и до края.

    Скептически слушал только Терпигоров. Его знали как заядлого охотника. Он когда-то и меня уговаривал пойти на уток, но когда я представил, как нас, охотников, наберется три дюжины человек, как среди ночи увезут черт знает куда, там будем ждать среди болота прилета этих несчастных пернатых, потом начнется дикая и беспорядочная пальба, а утки будут падать в холодную воду, не всякая собака вытащит из тех зарослей камыша.

    Я вздрогнул, в ушах прорезался энергичный голос Вавилова:

    – Ну так как?

    – Что? – переспросил я непонимающе.

    – Ты ж уже почти согласился! – завопил Вавилов обвиняюще.