— О-о-ох! — застонала Мелинда.

Сесил вскинулась и заглянула подруге в лицо.

— Опять схватки?

Закусив нижнюю губу, Мелинда кивнула, и на глаза ей навернулись слезы.

Вскочив на ноги, Сесил схватила ее за руку. Тонкие пальцы Мелинды, способные, казалось, надавить разве что на клавишу рояля, сжали руку Сесил точно тисками. Сесил взглянула на часы. Боже, но где же врач?

— Дыши, Мелинда, — уговаривала она подругу, отбрасывая с ее лба прилипшие волосы. — Открой глаза, сосредоточься. Не сражайся с болью, работай вместе с ней.

Еще две слезинки пробежали по щекам Мелинды, но она открыла глаза и уставилась в одну точку на потолке. Постепенно дыхание ее стало ровным.

Дверь за спиной Сесил тихо открылась, потом закрылась. Обернувшись, она увидела мужчину в зеленом халате. Обогнув койку, он остановился возле роженицы, и его длинные пальцы профессионально обхватили ее запястье.

— Как дела у нашей пациентки? — бодро спросил он.

Мелинда приоткрыла рот, но вместо ответа у нее вырвался стон.

— Дыши глубже, Мелинда, дыши! — в который уже раз повторила Сесил и, подняв голову, взглянула на врача. «Как дела у нашей пациентки?» Что за идиотский вопрос! Разве не видно, что она корчится от боли?

Однако врач не обращал внимания на Сесил. Его взгляд был прикован к наручным часам, он стоял наклонившись, и она видела только его макушку. На его каштановых волосах осталась вмятина от завязок маски, которая теперь болталась на шее.

Типичный плейбой: модная стрижка, маникюр, под браслетом часов белела полоска не тронутой загаром кожи. Интересно, где он загорает? На теннисном корте? Или когда играет в гольф? Большинство врачей именно так проводят свободное время. Во всяком случае, так они говорят своим женам.

Сесил молча наблюдала за ним, пока он проверял пульс у Мелинды. Сделав запись в ее карте, он наконец поднял глаза и посмотрел на Сесил. Медлительный как черепаха, подумала она, к тому же слишком спокойный для данной ситуации. Его медлительность и спокойствие разозлили Сесил.

Она всю жизнь старалась защитить Мелинду, которая была слабее своей подруги. Защищая ее, Сесил в свое время наставила немало фонарей под глазами обидчиков; у нее чесались руки и на этого самонадеянного чурбана, ему же лучше будет, если он сейчас же что-нибудь сделает, чтобы облегчить страдания Мелинды.

— Вы член семьи? — спросил врач, положив на место медицинскую карту.

— Нет, но…

— В таком случае вам следует выйти, пока я буду осматривать пациентку.

— Но я…

Теперь уж Мелинда успокаивающе сжала руку Сесил. Покосившись на искаженное болью лицо подруги, Сесил, не задумываясь, протянула руку над больничной койкой и, ухватившись за зеленый халат доктора, притянула его к себе, так что лица их оказались совсем близко.

— Дайте ей что-нибудь, немедленно! — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Или я… Или я…

— Что — вы? — Хотя выражение глаз у врача было спокойным, в них блеснул огонек, говоривший о том, что доктор тоже рассердился.

Мысли путались в голове Сесил, и она никак не могла придумать, чем бы его напугать.

— Я… я…

Мелинда снова дернула ее за руку.

— Сесил, все хорошо, — произнесла она напряженным, но твердым голосом.