Произнеся последнюю фразу, она встала со скамейки.

— Наверное, мне пора возвращаться. Что-то зябко стало.

Она величественно кивнула Шарлотте и направилась по аллее в сторону дворца. Шарлотта смотрела ей вслед сочувственно и в то же время насмешливо. Мадемуазель де Теобон была тысячу раз права — Анжелика де Фонтанж, без сомнения, была красивейшей девушкой на свете, но при этом не умнее индюшки! Странно, что она так чувствительна к холоду, ведь она родилась и жила в гористой Оверни... Шарлотта продолжила прогулку по парку, пообещав себе, что в будущем проявит больше внимания к бедняжке Анжелике, потому что как раз внимания ей и не хватает. И тогда они обе уже не будут так одиноки...

Шарлотта уже повернула к дворцу, собираясь возвращаться, как вдруг увидела одного из пажей герцогини, молодого немца по имени Венд, он поздоровался с ней во время ужина, и они обменялись улыбками. Венд поздоровался с ней и сейчас с ужасающим немецким акцентом и подал ей письмо, которое только что принесли для нее, простился и ушел. Шарлотта узнала почерк тети и поторопилась сломать печать...По возвращении в Прюнуа, Клер де Брекур сразу поняла: в ее отсутствие произошло что-то необычайно серьезное. Под присмотром раскрасневшейся от возмущения Маргариты три садовника разравнивали песок аллей, уничтожая следы копыт. Можно было подумать, что в маленьком парке побывал целый конный отряд. Графиня едва успела выйти из кареты, как Маргарита подбежала к ней, громко жалуясь:

— Ваша светлость! Что же это такое делается? Жандармы короля — в нашем замке! Мало того что облазили весь дом, они посмели еще и вопросы задавать! Слыханное ли это дело!

— Спрашивали, конечно, о Шарлотте? Но разве мы с тобой не опасались подобного визита? Скажи скорее, много разорили? Попортили?

— Ничего не попортили. Мы с Маргаритой глаз с них не спускали, — подал голос Робин, мажордом замка. — И не так уж они тут вольничали. Сказали, что от короля, а никакого письменного приказа не представили. Заглянули, конечно, во все углы, но портить ничего не портили и с места не сдвигали. Вот двери все пооткрывали и проверили, нет ли кого в помещениях. Каждого расспросили, не видал ли, мол, мадемуазель де Фонтенак. Но все в доме отвечали как один, что мадемуазель де Фонтенак не видали вот уже с полгода. А когда я попенял гвардейцам, что негоже так вламываться к фрейлине Ее величества королевы, они вроде как удивились и уж больше не лазили по углам.

— Ну, значит, беда не так уж и велика. А вас всех я благодарю за стойкость и верность. Отсутствие письменного приказа говорит о том, что люди были посланы по чьей-то просьбе, оказывая любезность. Кстати, вы не узнали, как зовут их старшего?

— Некий капитан Ланглюме, но он не сам мне представился. Его фамилию мне назвал один из его людей. Странно, не правда ли?

— Странно, но легко объяснимо. У них не было никакого права сюда вторгаться, и они старались проделать все без официального знакомства. Завтра, когда я буду у Ее величества, я все выясню.

Графине не надо было долго думать, чтобы понять, откуда взялась эта напасть. Этот Ланглюме, без сомнения, был из числа знакомцев ее невестки, но пренебрегать происшествием не стоило, и действовать нужно было с осторожностью, даже если король ничего не знал о вторжении. Оно свидетельствовало о том, что дружеская связь матери Шарлотты с новоиспеченной маркизой может оказаться чреватой весьма серьезными последствиями.

Подтверждение своим догадкам она получила час спустя, когда карета Марии-Жанны остановилась у крыльца Прюнуа вечером, незадолго до ужина. Кучер еще только успел крикнуть лошадям «тпру», а мадам де Фонтенак уже спрыгнула на землю и чуть ли не бегом направилась к дверям, подхватив обеими руками пышную юбку из розового бархата и показывая кружева нижней юбки вместе с маленькими туфельками, тоже бархатными и тоже розовыми.