На судне, похоже, начиналась партизанская война. И нешуточная: вывод из строя передаточного звена между винтом и турбиной означал серьезную травму, чье "лечение" могло проходить исключительно в условиях стационара, то есть ремонтного дока.

- Вы, кажется, удивлены? - спросил его капитан, ставя на стол склянку с какой-то ваксой и вытаскивая из пластиковой папки лист плотной бумаги.

- А вы? - в свою очередь спросил Забелин.

- Я был готов к проискам... - расплывчато ответил капитан.

Как бы ни были омерзительны обыск и доморощенная процедура со снятием отпечатков пальцев, противиться им Забелин не стал, сознавая обоснованность подобных действий командования.

Когда матросы и высший начальник покинули каюту, он смыл краску с пальцев, что удалось не без труда, ибо ядовитая вакса неясной консистенции въелась в кожу намертво и пришлось оттирать ее пемзой; затем убрал на место разбросанные после шмона вещи и - поднялся на верхнюю палубу.

"Скрябин" шел на тихом тяжелом ходу, приближаясь к месту упокоения "К-219".

Дул легкий нежный зюйд, щекотно забиравшийся под футболку. Синь тропического неба отдавала химическим ультрамарином.

Забелин, облокотившись на фальшборт, вглядывался в лохматые гребни малахитовых волн. Думалось ему путано и горько: о странном плавании с неясным финалом, о вывертах незадавшейся жизни... Вот же - из одного болота в другое... Невольно вспомнился лимузинщик Боря, которому в настоящий момент он вдруг остро позавидовал - катается сейчас небось всвоем мощном "Кэдди" по лабиринту Манхэттена...

Обернулся на шум шагов: к нему направлялся уполномоченный от МЧС.

- Кажется, нам стоит переговорить... - произнес Прозоров, пожимая ему руку. - На судне происходят знаменательные, мать их, события...

- И уже давно, - согласился Забелин.

- Имеете в виду смытого за борт штурмана?

- Мне кажется, штурман покинул борт через иллюминатор, - сказал Забелин.

- Это шутка? - равнодушным тоном спросил Прозоров.

- Предположение.

- С вас тоже сняли отпечатки? - спросил Прозоров, узрев черноту на кончиках пальцев собеседника.

- Да, подчинился демократии, тем более Кальянраман первым подал пример... А вы прошли процедуру?

- А у меня алиби, - сказал Прозоров. - Ну-с, - он вскинул вызывающе голову, - давайте вернемся к оставленной вами теме. Она меня, сознаюсь, заинтриговала.

- Прежде чем интриговать вас дальше, хотелось бы узнать, с какой именно целью вы здесь очутились, - сказал Забелин, уже окончательно утвердившись в мысли, что с этим человеком в сложившихся обстоятельствах так или иначе придется поговорить начистоту.

Прозоров, усмехнувшись, посмотрел на океан. А затем отчетливо и твердо произнес:

- Винты от батискафа скинул за борт я. Повинуясь не логике, а инстинкту. Кто я? Представитель спецслужбы. Почему здесь? Судно перевозит опасную контрабанду. Данный факт выяснился, увы, с большим запозданием, но все-таки догнать судно мы чудом сумели.

- Кто это "мы"? - насмешливо спросил Забелин. - Министерство по чрезвычайным ситуациям?

- А что? - пожал плечами Прозоров. - Вполне приемлемая формулировка. Адекватная сути происходящего.

- Ну и что вы можете сделать тут в одиночку? - с насмешкой спросил Забелин.

- Почему в одиночку? - оптимистически заявил Прозоров. - Есть вы, например... Честный, надеюсь, человек, офицер...

- А если без стеба? - неприязненно спросил Забелин. - И без комплиментов, рассчитанных на придурков?

- Хорошо, - спешно поправился Прозоров. - я проник сюда один, потому что факт нахождения груза на борту контрабя подлежит проверке оперативными методами. Лобовых действий наши чиновные инстанции испугались: дескать, если отрабатывается ложный след, то в очередной раз поднимется шум по поводу учиняемых российскими милитаристами препятствий благородным целям Гринписа.