Бондарев вышел в соседнюю комнату, окинул взглядом свою группу и ровным бесстрастным голосом сказал:

– Все, возвращаемся. Каждый своим рейсом, в субботу с утра – разбор полётов.

– Что говорит Москва? – спросил Воробей, стрелок, который за три секунды дважды попал в верхнюю часть корпуса крепыша в светлом костюме. – Есть подтверждение?

– Нет, – тем же самым голосом сказал Бондарев. – Совпадения ДНК нет. Это был не наш клиент. Это был двойник.

– То есть две недели псу под хвост, – буркнул Воробей. – Ну что за невезуха такая, так все хорошо складывалось, и вот…

– Первый раз, что ли? – сквозь зубы бросил ему Лапшин, второй стрелок. – Мальчик, что ли?

– В субботу с утра, – повторил Бондарев. – Все сначала.

4

Когда самолёт Бондарева разгонялся по взлётной полосе аэропорта Малпенца, на опустевшей вилле сидел растерянный и опустошённый хозяин. Постепенно к нему возвращалась способность логически мыслить и оценивать ситуацию – и это было настоящей катастрофой.

Потому что он вспоминал, как много успел рассказать тем людям, что так бесцеремонно вытащили его из постели, вспоминал хаотическую траекторию падения тела перед «Тратторией да Марко», вспоминал звук разбивающегося стекла и запах крови, разлитый в жарком, летнем воздухе.

Мутный поток воспоминаний совершил полный круг и вернулся к началу – как же много он всё‑таки успел рассказать… Фамилии, планы, места встреч, тайные знаки, банковские счета, механизмы перевода денег, технологии тайных контактов, адреса, дела прошлые и настоящие… Правая рука как‑то странно ныла, он засучил рукав и увидел следы от инъекций. Значит, он рассказал абсолютно все. В видеокамеру, как положено.

Стало быть, суетиться теперь было бессмысленно. Жаль. В Италии ему нравилось. Климат, вино и вообще…

Он выкурил сигарету, плеснул себе с полбокала «Курвуазье», медленно выпил, затем прошёл в спальню, вытащил из тайника «беретту», сел на шёлковые простыни, решительно сунул в рот ствол и нажал на спуск.

Часть I

Глава 1

Алексей Белов: возвращение домой

1

Алексей вернулся из армии десятого июня. Мать стояла у магазина в очереди за дешёвым привозным молоком, увидела, как сын выпрыгивает из автобуса, бросила бидон и кинулась к Алексею, забыв обо всём на свете. Она вцепилась в его парадку обеими руками, прижалась щекой к груди и зарыдала, беззвучно и истово. Алексей растерянно улыбался, гладил её по седеющей голове и повторял:

– Ну ладно, ладно… Теперь‑то уж чего… Теперь‑то всё будет нормально…

Возвращение отмечали два дня кряду. Мать напекла пирогов, повытаскивала из погреба разносолов, Алексей потратил примерно треть привезённых из армии денег на вино, колбасу и прочую снедь, так что всё получилось вполне прилично. Соседей и родственников побывало человек тридцать, не меньше, а одноклассник Виталик, по причине судимости и черепно‑мозговой травмы в армию не загремевший, вообще дневал и ночевал в доме друга, не забывая при этом и о собственном желудке.

Алена, младшая сестра Алексея, улыбчивая семнадцатилетняя толстушка, носилась по дому, накрывая и убирая со стола, светясь при этом гордостью за брата, у которого и боевая медаль, и благодарность командования, и фотки с каким‑то генералом на фоне БТРов. Она в очередной раз перемывала посуду на кухне, когда туда вошёл Алексей, – сбежал из‑за стола от назойливых попыток поднабравшегося соседа вести разговоры о политике.