– Хорошо. – Он улыбнулся, на секунду задумался и произнес: – И кстати, ты при расследовании пользуешься как-то своим даром?

– Да… – Я осторожно кивнула. Не любила говорить на эту тему с посторонними.

– Как именно? – поинтересовался он.

Я подозрительно прищурилась, а сердце пропустило удар. Я не понимала, к чему этот разговор. Норис сам был менталистом и знал – мы не любим афишировать свои способности.

– Не хочешь говорить? – усмехнулся мужчина. – Понимаю. Просто ты подумай вот о чем. На этой основе ты могла бы сделать очень сильную работу. Ты ведь много выяснила по делу о смерти Брил? Не хочешь рассказать общественности?

– А если я не смогу довести до конца? Если все, что я узнаю, пустышка?

– Айрис, ты студентка. Никто не ждет, что ты раскроешь преступление, которое не смогли раскрыть законники и частные сыщики, нанятые родителями Брил. Но ты можешь описать свой метод работы с даром, то, как в теории он может помочь в расследованиях.

– Мне помогают рисунки, – отозвалась я тихо. Слова о том, что от меня не ждут ничего особенного, задели, и я добавила: – И я раскрою это дело. Каждый рисунок – ключик к маленькой дверке или кусочек пазла. Рано или поздно я соберу их все. Даже если собирать придется всю жизнь.

– Ты покажешь эти рисунки?

– Может быть, некоторые, – уклончиво пообещала я, подхватила сумку и направилась к двери.

Разговор по непонятной причине заставил нервничать. Наверное, мне было неприятно. Хотелось бы, чтобы Норис фон Лифен относился ко мне чуть серьезнее. Хотя… с чего бы это вдруг? Я ведь ничем не заслужила его уважения. Я всего лишь одна из студенток. К тому же сомнительного поведения. Он ведь думает, что я сначала спала с Кэлзом, а потом сдала его законникам.

А еще меня смущало то, что я услышала от Нориса по поводу отношений Брил и Кэлза. В таких логичных рассуждениях было одно очень важное противоречие, которое не давало мне покоя. Тот, кто убил Брил, не действовал в порыве гнева. Это было хладнокровное убийство, к которому готовились. Ее не столкнули с крыши, ее заставили прыгнуть. Сломили волю, подчинили тело чужим желаниям. А потом поработали над сознанием Клэр, частично уничтожив память.

Все сходились на одном – Кэлз любил Брил. Он мог злиться, он мог обижаться и, возможно, мог убить в порыве гнева. Но мог ли он провернуть хладнокровное, заранее спланированное убийство? Не уверена.

Чем дальше, тем больше я убеждалась в том, что убийца был из менталистов. А я знала лишь одного менталиста в окружении Брил – Марриса. Только вот идти к нему с обвинениями я не могла. Нужно было собрать больше информации, а она хранилась в одном месте – дневнике Брил. Расшифрую его – пойму, что произошло.

Пока мы сидели в кафе с Норисом фон Лифеном, парковка перед колледжем практически опустела и уезжала я не на виду у всех студентов, а в гордом одиночестве. Это не могло не радовать. Дома я даже не стала есть, а сразу же вытащила блокнот Брил и пачку листов.