Сейдж высвободилась из огрубевших рук матери и подобрала набор маленьких оленьих рогов, все еще покрытых мягким пушком. Молодой самец, у которого она их забрала, умер естественной смертью – охота на острове возобновится только после фестиваля. Сейдж уже нанизала ягоды остролиста на нитку и теперь принялась обматывать рога, создавая свою корону для весеннего фестиваля.

– Ну и что с того, что поймают нескольких инканту, – сказала Сейдж. – По крайней мере, Лес будет сыт.

– Как ты можешь такое говорить? Отсутствие магии не значит, что они заслуживают смерти, – нахмурилась Леэло.

– Именно поэтому мы отсылаем их, – пояснила Китти. – Это милость, а не наказание. Питер знал о последствиях возвращения.

– А какие последствия для укрывающих инканту? – спросила Сейдж.

Китти собрала с расчески волосы дочери и бросила их в огонь, где они тут же превратились в пепел.

– Семью Изолы будут сторониться. По крайней мере, какое то время. Я поговорю с советом от имени Розалии и Ганта. Они играют слишком большую роль в обществе, чтобы навечно остаться изгоями, да и не похоже, чтобы до сегодняшнего дня они знали о Питере.

– А сама Изола? – не сдавалась Сейдж.

– Бедняжке придется всю жизнь нести на себе этот крест, – тихо ответила Фиона.

Сейдж закатила глаза, явно не удовлетворенная таким ответом.

– Могу поспорить, теперь на ней никто не женится.

– Изола уничтожена, – согласилась Китти. – Если ее родители достаточно умны, то выгонят ее как можно раньше. Им нет смысла страдать из за ее ошибки.

У Леэло душа болела за Изолу. Она не могла даже представить, каково это – быть отвергнутой собственной семьей.

– Но Питер был одним из нас. И не причинил никому вреда. Мы даже не знали о его присутствии.

Китти нахмурилась:

– Как только инканту уходит, он становится чужаком, а мы не допускаем чужаков на остров. Почему нужно повторять это тысячу раз, Леэло?

– Не все чужаки плохие, Китти.

Леэло повернулась и посмотрела на мать. Она говорила редко и обычно соглашалась с сестрой. Но сегодня, похоже, Фиона была не в настроении молчать.

Китти ответила на замечание сестры таким взглядом, что им можно было бы пронзить насквозь.

– Я устала, – вздохнула Фиона, поднимаясь с кресла. – Пойду лучше спать.

Следуя примеру Фионы, Леэло и Сейдж отправились наверх, в свою общую комнату, оставив недовольство Китти тлеть в темноте вместе с углями в камине.

Девушки молча готовились ко сну, но слова Фионы снова и снова звучали у Леэло в голове, когда она забралась в кровать, играя с одним из шариков яркой валяной шерсти, которые она превратила в гирлянды. Они свисали с изголовья кровати, подоконника, маленького книжного шкафа, который делили сестры. Другим украшением комнаты был круглый тканый ковер в розовых и красных тонах, занимавший большую часть пола. Их бабушка соткала его перед смертью. Ковер рассказывал историю Эндлы, если знать значения цветов и узоров.

– Я знаю, мы пришли сюда, чтобы защитить Лес и самих себя, – как то сказала маленькая Леэло маме. – Но что настолько ужасное случилось в том мире, что нам пришлось уйти?

Фиона вздохнула, словно знала, что этот разговор неизбежен.

– Когда то наши предки жили на материке в небольшом городке, обнесенном стеной и отрезанном от остального мира. Но однажды наша песня заманила маленькую девочку из деревни неподалеку, и больше ее никто не видел. Жители деревни напали на город, загнав многих наших людей внутрь стен, и все подожгли. Некоторым удалось спастись, они побежали в горы, отчаянно нуждаясь в укрытии.

– Когда они подошли к озеру Лума, то услышали, как остров зовет их. Одна женщина прокралась за припасами в ближайший город и подслушала рассказы местных жителей о Блуждающем Лесе и его злодеяниях, как он пожирал любого, кто добирался до острова.