Ну, я ноги в руки и во всю мочь побёг на купеческое подворье. Тут мне мигом отсчитали соболей, сколь просил, лошадку запрягли и с гиком да присвистом домчали меня обратно в острог. Ворота перед купеческими санями распахнули так, что даже притормаживать не пришлось. Прямо к крыльцу подкатили, а свёрток мехов за мной один из приказчиков втащил.

— Ты, чего, Агей, Миху нашего забижать удумал, — это как раз приказчик дьяку, считай, с порога прорычал. Ну я Тургуна подхватил, да и был таков. Зло во мне клокотало. И чтобы я ещё в острог хоть раз сунулся! Дудки! Пущай побегают за мной. А с Никодимом мы и по переписке обменяемся сведениями. Из любого, считай, магазина, весточку до него от меня донесут.

Обратная же связь меня мало волнует. Что надо я легко выясню по ассортименту товаров в магазинах. Хе-хе. Вот, скажем, шнурки шёлковые появились. Те самые, которые неугодным мандаринам посылает китайский император, чтобы они на них повесились. Отличные тетивы, я вам скажу. И шнурки эти — знак, что попал купчина в места, где негоцианты из Поднебесной тоже бывают. И чай в продаже имеется. Дорогой, правда, но куда лучшего качества, чем в прошлом году.

Уехали мы сразу, и дома на Берелехе оказались уже через десять дней. Инструкции для купца я оставил в магазине на Туостахе. Не знаю, дойдут ли они до самого Никодима, или его приказчики с поручениями сами управятся, но в силу сложившейся традиции не сомневаюсь, что всё будет исполнено. Пока с затей моих у Никодима одни прибытки, а он не дурак. Хе. Вот пущай он и торгует шашками, только отвезёт их подальше. От глаз воеводских. А то, как бы до греха дело не дошло.

Жалко до слёз, что не успел забежать в гости к сестрице моей Айтал. Не люблю чиновников.

Успели мы обернуться до ледохода. Двоих учеников, тех, что ещё не обзавелись семьями, я сразу «отпустил» на побывки в родные места. Почему в кавычках? Потому что программа на время поездок была у них весьма напряженная. Вскоре пожаловала и младшая сестричка моей суженной. Они с мужем объезжали окрестности и выбирали место для стойбища — планировали лошадок сюда пригнать, и коровок, поэтому присматривали себе пастбища и покосы — как раз снег сходил с южных склонов, и многое прояснялось. Да они и не торопились. Побывали и у Ивула в стойбище.

Тут ведь какое дело — два скотоводческих хозяйства, одно из которых кочует, а другое то и дело отгоняет табуны на откорм, должны не мешать друг другу. Тем более, что для меня они оба желательны поблизости — нам мясо требуется для пропитания. Да и молочные продукты не помешают. Вот и сидели мы, попивая чай. Толковали о будущей жизни, о том, кто, когда куда будет гнать стада и сговорились к весне соорудить мост через Берелех выше по течению в узком месте, где длины хорошего древесного ствола должно хватить от берега до берега.

А потом началась плотницкая работа. Рубились деревянные дома. Ивул прислал мне в помощь своих сыновей, да ещё за кем-то из дальней родни посылал. Тут по окрестностям тунгусов живёт немного, потому что ягель — корм для оленей, на здешних каменистых почвах растёт неохотно. Признаться, и для травы маловато подходящих мест, то есть нельзя развести тучных бескрайних стад. Без планирования и точного расчёта хозяйствовать рисковано.

Ну да, собрались работнички, и дело пошло. Два сруба мы, как только вскрылись реки, сплавили до устья Селенняха. Тут будет шахтёрский посёлок. Один из помощников моих сюда переселится, поэтому котёл для перегонки угля тоже перевезли.

Хлопотное выдалось лето. Тургун — наш старшенький — водил самоварную лодку, перевозя грузы между конечными пунктами. Ему, грубо говоря, полшестого, но такого штурмана-рулевого поискать в наших местах. Хотя, в каждом рейсе хотя бы один взрослый пассажир с ним всё-таки был.