|
Каждый вечер, входя в спальню, император находил у постели труп черной кошки. Потом однажды ночью императрица Таиту объявила, что после внезапной смерти Менелика правительницей становится она, и послала свою стражу арестовать министров. Те, отбившись от нападавших, собрались на совет, потом арестовали Таиту и объявили, что Менелик жив, но болен, и видеть его нельзя. — И с тех пор никто не видел негуса?! — удивился Коленька. — Но как такое возможно?! Представляю, если бы у нас в России народ не мог видеть государя… — Это же Африка. К тому же официальные лица говорили, что видят императора регулярно. Но европейских посланников к нему не допускали. От имени малолетнего наследника, Лиджа Иассу, страной управлял его опекун рас Тасама, который во всем считался с мнениями министров. В судах и при официальных выступлениях, как прежде, все решалось именем Менелика. В церквах молились о его выздоровлении. Но прошло шесть лет, Лидж Иассу вырос и захотел взобраться на императорский престол. — А опекун что же? — Рас Тасама? Он был отравлен, а Лидж Иассу с приближенными ворвался в императорский дворец, требуя коронации. Но правительство не дремало: министр финансов Хайле Георгис, собрав людей, выгнал Лиджа Иассу из дворца, а военный министр Уольде Георгис, прямо с постели, голый, бросился на телеграфную станцию и саблей перерубил провода, чтобы белые не узнали о смутах в столице. Лиджа Иассу отправили в ссылку, а европейским посланникам было категорически подтверждено, что Менелик жив. — А жив он на самом деле? — Несколько недель тому назад я опять прочел в газетах, что Менелик умер, а на следующий день — опровержение этого слуха. Значит, повторилось что-нибудь подобное истории с Лиджем Иассу. Но я видел Менелика во время позапрошлого своего путешествия, говорил с ним, и он даже назвал меня своим сыном, хотя я и не могу об этом многое рассказать. И я верю: негус негести жив. О его предке, царе Соломоне, рассказывают, что он заставил духов строить храм и, почувствовав приближение смерти, приказал привязать свое тело к трону, чтобы духи не заметили, что он мертв, и продолжали свою работу. То же и негус. — Жаль, если он в самом деле умер. Я очень мечтал с ним увидеться, — задумчиво сказал Коленька. — Может, и такое случится, — сказал Гумилев. Абиссинцы продолжали петь, и Гумилев перевел очередные слова: — Нападающий воин крепок как столб, Он накалывает людей на копье, как четки. Когда он трогает лошадь, трусы бегут. С ним никто не поспорит, он — как гора. Все, что возможно собрать человеку, он собрал, Потому что ниже неба и выше земли Судья всем — Менелик. Он сказал: «Делай, как приказано!» Пришла битва, и был приказ Всем стоять у императорского зонтика. Но не все послушались, одни ушли влево. Это были Тафаса Абайнех и Габая Гора. Надавили на нас враги, Сделали день как ярмарку, Даже жен и матерей мы забыли. Братья, скорей приходите! — Весьма воинственно, — сказал Коленька. — А они больше ничего не умеют, кроме как воевать. И Менелик пытался научить их другому… — грустно сказал Гумилев. … Через несколько часов на путях показался паровоз с двумя платформами, которые подвозили материалы для починки пути. Путешественников пригласили перейти на них, и еще час они ехали таким примитивным способом. Наконец, на безымянной станции они увидели поезд, который на следующее утро должен был отвезти их в Дире-Дауа. Пообедав ананасным вареньем и печеньем, которые случайно оказались с собой, путники переночевали в вагоне. Ночью было очень холодно, мешали спать крики гиен. А в восемь часов утра они уже были в Дире-Дауа. * * * По глазам миловидной сиделки Ленин понял, что Надежда Константиновна очень плоха. |
