- Обхохочешься, - буркнул Мирослав и слез с лошади. Та всхрапнула, пряднула ушами.

Капитан подошел к калитке, что была чуть правее массивных, целиком забранных в железо ворот, тоже хранивших следы пальбы, стукнул кулаком. Прислушался. Было тихо, никто не спешил оказывать гостеприимство истомленным странникам. Грохнул еще раз. С тем же результатом.

- Эль команданте, а давай выстрелим им в окно из аркебузы.

Мирослав с подозрением оглянулся на испанца. Но тот был совершенно серьезен. Горячка из-за раны?

- А что? Сразу и откроют!

- Диего, ты же католик!

- И что с того? – удивился лейтенант. – Это же не испанцы, а поляки. А они такие же католики, как, не побоюсь этого сравнения, наш змеиный княжич.

Литвин громко фыркнул, но промолчал.

- К тому же, если не привлечь их внимания, то нам придется искать ночлег в другом месте.

- Тоже верно, - задумчиво произнёс капитан и, оглянувшись на пустынную улицу, добавил: - но если мы начнем в них стрелять, то они могут и ответить. Глянь внимательнее.

И действительно, из одного окна костела, что узостью своей куда более походило на бойницу, многозначительно торчало длинное рыльце фальконета[88].

Ещё раз оглянувшись, Мирослав произнёс: - Мы пойдем другим путем!

И от души врезал сапогом по калитке. Толстое дерево обиженно загудело. Капитан ударил ещё раз. И ещё.

Только Мирослав занес ногу для четвёртого удара, как в двери открылось маленькое окошечко, забранное толстенными стальными прутьями. Со двора на наглых пришельцев уставился пожилой монах, глядя на отнюдь не благочинную ряху которого, сразу хотелось убрать деньги подальше, а пистоль держать поближе.

- Чо надо?

- Невежлив ты с гостями, божий человек!  - смиренно произнёс Мирослав, внимательно глядя на монаха. - Мы, может, по делу зашли.

- Не подаём, - громыхнул задвижкой монах.

- Парни, тут могут и картечью вдарить, - кивнул капитан на фальконет. - Раздайтесь чуть в стороны, не понимают тут хорошего обращения, и что не бродяги под стены явились, а из самого Рима гости пожаловали,

Мирослав только и успел, что неторопливо достать из вьюка гранату, как снова брякнула задвижка, и окошко открылось.

- Верно ли из Рима? – уточнил монах, чуть уменьшив грозность в голосе.

- Деус Венантиум. Настоятеля зови, или кто у вас за старшего сейчас. По важному делу.

- Опять хлопы бунтовать вздумали?! – испуганно зажал себе рот монах.

- Ты здесь ещё, чернец?..

***

Настоятель оказался очень похож на свой храм. Такой же старый, крепкий и сплошь в отметинах прошлого. Через макушку тянулся след от пули, лицо пересекал шрам, на левой руке недоставало трёх пальцев. Вообще, ксёндз был больше похож на отставного гусарского ротмистра, нежели на священника. Впрочем, другие служители веры в этих краях выживали плохо…

- Значит, Деус Венантиум? – настоятель оторвался от вручённых бумаг и уставился на командира наёмников. - Тот самый…

- Других нет, - развел руками Мирослав и устало улыбнулся.

- Но почему? Вера наша крепка, и в ваших мечах и мушкетах нет нужды, - растерянно сказал монах, снова уперев взгляд в текст послания. - И почему меня не предупредили?..

- Меня тоже ни о чем не предупреждали, - доверительно наклонился к настоятелю капитан. - Я сидел в таверне, пил вино, а потом вдруг, хлоп, и оказываюсь посреди степи с дюжиной недоумков за спиной.

- О причинах, побудивших вас совершить стол долгое путешествие, думаю, вы не расскажете?

- Почему же? – Мирослав откинулся назад, скрестил перед собой руки. - Если кратко, то причина в том, что Церковь обокрали. Следы привели сюда.

- Что именно украли? – сквозь облик настоятеля проступил солдат.

- Отец Казимеж, вы хотите преумножить печали?

Священник кротко улыбнулся, загнав вояку во взоре поглубже:

- Обойдусь, капитан.