И я убежал.

Остановился у пустующего дома на Ивовой улице, посидел там, пока не высохли слезы. Под носом застыла сопля. Я плюнул на носовой платок, стер соплю. Высморкался. Появился бездомный кот. Я попытался погладить его. Кот ускользнул от моей руки. Я отлично понимал его.

Костюм теперь годился только для мусорной свалки, но меня это особо не волновало. Не волновала меня и реакция мамы. Хотя я знал, что она наверняка позвонит матери Дикки Кэбла и очень культурно выскажет свои претензии. Но вот отец. Я прямо-таки видел, как он сидит в кресле и с каменным лицом спрашивает: А чем это все закончилось для того парня?

А я в ответ лгу.

Я сидел не меньше часа, думая о том, что надо выйти на автомагистраль, проголосовать, уехать из города и больше сюда не возвращаться.

Но потом я потопал домой.

Глава 23

У школы копы, похоже, решили провести конгресс. Синие патрульные машины, белые из полицейского отделения Льюистона, черно-белая из Брансуика, две из Оубурна. Копы, нагнавшие к школе столько транспорта, бегали взад-вперед, низко пригибаясь. Подвалила и пресса. Поставленные на капоты фотоаппараты нацелились линзами на школу. Справа и слева от школы дорогу блокировали переносными ограждениями, за которыми поставили таблички с надписью ОБЪЕЗД. Как я понял, только потому, что других, отражающих истинное положение дел (ОСТОРОЖНО! ПСИХ НА СВОБОДЕ!), у них не было. Дон Грейс и старина Том о чем-то судачили с огромным мужчиной в синей полицейской форме. Дон явно злился. Здоровяк слушал, но качал головой. Я предположил, что это капитан Френк Филбрик, начальник полиции штата. Догадывался ли он, что я могу уложить его одним выстрелом?

Заговорила Кэрол Гранджер, дрожащим голосом. Лицо ее заливала краска стыда. Я рассказал эту историю не для того, чтобы пристыдить ее.

— Я тогда была совсем ребенком, Чарли.

— Знаю, — улыбнулся я. — Ты в тот день была очень хороша. И уж конечно, не выглядела ребенком.

— А Дикки Кэбл мне еще и нравился.

— Ты с ним тискалась после вечеринки?

Она покраснела еще больше.

— Хуже того. В восьмом классе я пошла с ним на пикник. Он казался… таким мужественным. Необузданным. На пикнике он… ты понимаешь, разошелся, и я его не останавливала, до определенного предела. Больше я с ним никуда не ходила. Даже не знаю, где он сейчас.

— На Плейсервиллском кладбище, — ответил Дик Кин.

Я аж вздрогнул. Словно передо мной возник призрак миссис Андервуд. Я до сих пор мог показать места, на которые пришлись удары Дикки. Известие о том, что он мертв, вызвало у меня странный, мистический ужас… и по выражению лица Кэрол я понял, что и она испытывает те же чувства. Он… разошелся, а я не останавливала его, до определенного предела. Так она сказала. О чем, собственно, могла идти речь для такой умной, нацелившейся на колледж девочки, как Кэрол? Может, он ее поцеловал? А может, даже затащил в кусты и картографировал девственную территорию ее наливающейся груди? На пикнике в восьмом классе. Господи, спаси и сохрани нас всех. Он, видите ли, был мужественным и необузданным.

— Что с ним случилось? — спросил Дон Лорди.

Дик не стал тянуть с ответом.

— Его сбила машина. Ирония судьбы. Смеяться, конечно, тут не над чем, но случай необычный. Он получил водительское удостоверение в октябре и за рулем показал себя полным идиотом. Наверное, хотел дать понять всем, какой он крутой. Кончилось тем, что никто не хотел садиться к нему в машину. У него был «понтиак» выпуска 1966 года, который он перебрал собственными руками. Выкрасил в бутылочно-зеленый цвет, на передней дверце со стороны пассажира нарисовал туза пик.