Мы редко пользуемся своими именами.

На миг на коре дерева проступило бледное лицо в смутном ореоле пламени.

В этом больше нет необходимости. Через столько столетий наши сущности смешались также, как переплелись наши корни и ветви.

— Я понимаю.

На самом деле авариэль не очень понимал, но решил, что если притвориться, вреда не будет.

Нам доставило радость узреть крылатого эльфа. Мы боялись, что род Арилтеля пресекся, — произнес другой голос, и еще одно лицо, женское, проступило сквозь прозрачную кору дерева.

~ Не совсем, — сказал Тэган. — Горстка авариэлей выжила.

Прячась от всего остального мира. Хотя такое существование было достойно презрения, он все же думал, что это лучше, чем судьба, постигшая лунных эльфов. За исключением тех, кто превратился в деревья, никого не осталось, во всяком случае в этой части Фаэруна.

Призраки, если можно было их так назвать, некоторое время просто смотрели на него. Тэган ощущал на себе их испытующие взгляды.

Ты говоришь о своем народе без гордости, — наконец услышал он.

— Если вас это обижает, примите мои извинения. Я ни в коем случае не хотел выразить неуважение к вам или к кому-то, с кем вас связывают кровные узы. Но у нас есть дела поважнее, чем обсуждение моих манер. Вам известно, что происходит в лесу?

В какой-то степени. Иногда проходит время, прежде чем мы что-то узнаем. Мы живем в другом, более медленном темпе, чем вы. Но мы не теряем бдительности. И мы остались в этом лесу, чтобы защищать его.

Даже во сне Тэган чувствовал усталость и страдал от боли, вероятно, поэтому ему было трудно сдержаться.

— Ну что ж, до сих пор вы прекрасно справлялись с работой, — сказал он.

Страшилища и гоблины были настоящим бедствием для лунных эльфов, но ни они, ни оборотни, ни зеленые и черные драконы не опасны для самого леса. — Внутри стволов замерцали еще несколько лиц. — Мы остались здесь, чтобы присматривать за своими землями на протяжении столетий, принесших пожары, засухи и разные другие бедствия. Мы сохраняем равновесие сил природы, тех сил, которые ты не можешь даже постигнуть.

— Эти люди из Культа Дракона создают мертвяков в нашем лесу, — сказал Дживекс. — Они уже убили одного зеленого змея, чтобы сделать из него подобную тварь. Надеюсь, это вам не безразлично.

И опять деревья замолкли, может быть, они совещались.

Расскажите об этом подробнее, — наконец попросили они.

Тэгану удалось пересказать, что произошло, несмотря на то, что Дживекс постоянно перебивал его, вставляя свои замечания и очевидно считая главным рассказчиком себя.

— Я все-таки думаю бросить вызов Культу, если смогу, — в конце концов сказал маэстро. — Но мне просто необходима помощь. Если я ее не получу, то я даже не уверен, что выживу с такой раной на крыле.

Мы обладаем определенной силой, — сказали деревья, — но с момента нашего превращения мы никогда не пробовали направить ее на излечение маленького существа из плоти и крови. Она не очень для этого годится. Может получиться даже хуже. Но мы хотим попробовать.

— Попробуйте, пожалуйста, — сказал Тэган.

Лица, смотревшие на него из древесных стволов, замерцали, утренний солнечный свет засиял так ярко, что он зажмурился, в этом сиянии чешуя Дживекса засверкала яркими чистыми цветами. Внезапно острая боль пронзила крыло авариэля. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, и все его недомогание вдруг прошло.

Исчез и Дживекс, и деревья, окружавшие его плотным кольцом. Тэган оказался в центре поселения, подобного которому он никогда прежде не видел.

Это был и город и лес одновременно. Вместо того чтобы расчистить место от деревьев для постройки домов, строители с помощью магии заставили деревья расти так, как требовалось, — внутри стволов были полые пространства для комнат, отверстия для дверей и окон, разнообразные выступы для лестниц и балконов, а широкие плоские ветки образовывали дорожки, соединявшие верхушки деревьев.