Отодвинув одну из створок, Левша обнаружил несколько отутюженных костюмов на вешалках и шеренгу белоснежных сорочек. Он так давно не видел такого насыщенного белого цвета, что даже прикрыл глаза.

Опустив щипцы на пол, он быстро сдернул с вешалки одну и оторвал две полосы. Перемотал ногу.

Сколько времени ушло, он не знал. Все происходило так стремительно, словно он шел сюда, чтобы перевязать рану. Еще раз посмотрев на сорочки, он стал быстро скидывать с себя лохмотья, в которых прибыл с борта «Кассандры».

— Хоть похоронят в соответствующем виде… — бормотал он, застегивая несколько пуговиц снизу и присматриваясь к костюмам в соседнем отделении. Выбрав черный, он вытянул брюки, а пиджак снова поместил в шкаф.

Брюки оказались коротки. В зеркале двери он увидел странного типа: грязные, в крови, руки, лицо в потеках грязи, белоснежная рубашка и брюки черного цвета, из-под которых торчат не менее грязные, чем руки, лодыжки и серые от постоянной носки сандалии.

— Терминатор.

Крутнув от досады головой, он направился к столу. Там, в канцелярском наборе из красного дерева, заметил бэйдж. Белый, без каких-либо надписей. В углу — фото, рядом с фото — магнитная полоса. Видимо, прислонив к ней дешифратор, можно было без труда определить принадлежность хозяина бэйджа к какому-то ведомству.

— Да здесь просто ЗАО, а не подполье… — пробормотал он, вглядываясь в лицо на снимке.

— Гламур…

После всего случившегося удивления фотокарточка Гламура не вызвала. Скорее, подтверждение.

Секунду подумав, руководствуясь не логикой, а авантюрным настроем, он прицепил бэйдж к карману на сорочке. «Хорошо было бы найти что-нибудь похожее на пистолет», — подумал он и один за другим выдвинул несколько ящиков. Раздосадовавшись, Левша распахнул дверцы тумбочки — почти вырвал их. Тумбочка со столом была единым целым и по задумкам проектировщиков должна была стоять под столешницей, но хозяин этого кабинета, скорее всего это был Гламур, выдвинул ее так, чтобы было удобно разместить на ней переговорное устройство.

— Но откуда же он разговаривал с этим, как его… Алтынбеком? — бормотал Левша, заглядывая внутрь.

И, наконец, увидел то, что искал. На верхней полочке, на папке, лежал маленький никелированный пистолет. Проверив, есть ли патроны, Левша загнал один из них в ствол и почувствовал прилив хорошего настроения. Он уже давно привык к тому, что здесь, на Острове, нужно уметь радоваться самым незначительным событиям.

Дверь за креслом была закрыта. Скорее всего, подумал Левша, там диванчик и торшер.

— И полное собрание сочинений маркиза де Сада, — добавил он уже вслух.

Подойдя к двери, провел по ней ключом.

Щелчок.

Осторожно приоткрыл. И очень удивился.

Эта дверь вела не в комнату отдыха, а в просторную приемную. Приемную — потому что в глубине ее стоял стол, еще больший, чем в кабинете Гламура, а за столом сидела девушка лет двадцати пяти на вид. Хотя Левша не готов был поклясться, что двадцати пяти. Может, двадцати, а быть может, и тридцати. У секретарей есть одна особенность, отличающая их от других работниц почти умственного труда — они пользуются макияжем так, что никогда не знаешь, басом она заговорит или детским фальцетом. Как бы то ни было, он видел секретаршу, а Гламура зовут Хозяином. И Левша понял: помещение, где он переодевался — не кабинет Гламура. Это — комната для переодевания Гламура. А заодно — и фильтр для прохода в приемную. Чем больше дверей до начальника, тем в большей он безопасности.

Пол приемной сиял девственной чистотой. Мраморный, он отражал сияющий потолок и мешал видеть частности.

Раздумывая, как спрятать сандалии, и не найдя правильного решения, Левша решил компенсировать недостаток скоростью перемещения.