Оливер не мог понять, как это произошло. Просто в какую-то долю секунды власть перешла из рук в руки. Красота почти целиком зависит от моды: что прекрасно сегодня, было бы нелепым поколения за два до этого и покажется нелепым через сто лет. Да что там нелепым, хуже — старомодным, а потому немного комичным.

Именно так и выглядела теперь Сью. Для того чтобы все присутствующие убедились в этом, Клеф понадобилось лишь чуть-чуть больше самоуверенности, чем обычно: Как-то сразу и бесспорно, Клеф оказалась красавицей в полном соответствии с модой, а гибкая и худенькая Сью, ее прямые плечи стали, напротив, до смешного старомодными, каким-то анахронизмом во плоти. Сью было не место здесь. Среди этих странно совершенных людей она выглядела просто нелепо.

Провал был полным. Пережить его Сью помогли только гордость да, пожалуй, еще замешательство. Скорее всего до неб так и не дошло, в чем дело. Она наградила Клеф взглядом, полным жгучей ненависти, а затем подозрительно уставилась на Оливера.

Припоминая впоследствии эту сцену, Оливер решил, что именно тогда перед ним впервые отчетливо забрезжила истина. Но в то время он не успел обдумать все до конца, потому что после короткой вспышки враждебности трое из ниоткуда заговорили все разом, как будто, спохватившись, попытались что-то скрыть от чужих глаз.

— Такая чудесная погода… — начала Клеф.

— Вам так повезло с домом… — произнесла госпожа Холлайа, но Хара перекрыл их голоса:

— Клеф, это вам от Сенбе. Его последняя работа, — сказал он, поднимая над головой красный кожаный футляр.

Клеф нетерпеливо потянулась за ним, и духовые рукава скользнули вниз. Оливер успел заметить тот самый таинственный шрам, и ему показалось, что у Хары под манжетом тоже мелькнул едва заметный след, когда он опустил руку.

— Сенбе! — радостно воскликнула Клеф. — Как замечательно! Из какой эпохи?

— Ноябрь 1664 года, — ответил Хара. — Разумеется, Лондон, хотя в одной теме, по-моему, возникает ноябрь 1347-го. Финал еще не написан, как вы можете догадаться. — Он бросил беспокойный взгляд в сторону Сью и Оливера. — Прекрасное произведение, — быстро продолжал он. — Чудо! Но, разумеется, для тех, кто понимает в этом толк.

Госпожа Холлайа с деликатным отвращением пожала плечами.

— Уж этот мне Сенбе! — изрекла она. — Очаровательно, не спорю, — он великий человек. Но — такой авангардист!

— Чтобы оценить Сенбе, нужно быть знатоком, — слегка подколола ее Клеф. — Это все признают.

— Ну, конечно, мы все перед ним преклоняемся, — уступила Холлайа. — Но признаюсь, дорогая, этот человек порой внушает мне ужас. Не собирается ли он к нам присоединиться?

— Надеюсь, — ответила Клеф. — Поскольку его… хм… работа еще не закончена, то наверняка присоединится. Вы же знаете его вкусы.

Холлайа и Хара одновременно рассмеялись.

— В таком случае, я знаю, когда его можно будет найти, — заметила Холлайа. Она взглянула на Оливера — он внимательна слушал — и на умолкшую, но все еще очень сердитую Сью. Затем, взяв бразды правления в свои руки, она вернула разговор к той теме, которая ее интересовала.

— Вам так повезло с этим домом, Клеф, дорогая моя, — многозначительно объявила она. — Я видела его в объемном изображении — позднее, — и он все еще оставался великолепным.