Часть 1. Дурь

Глава 1

В игорное заведение под названием «Три семерки» я вошел около девяти вечера, а через час остался без гроша. Просадил ровно пятьсот тысяч. Карта ложилась с каким-то удивительным паскудством: «фигура» шла вразнобой, а масть обязательно выпадала против трех тузов у партнера.

Озадаченный быстротой проигрыша, я переместился к автоматам и там уже без затей «слил» загашник — сто долларов, отложенных на черный день.

После этого — увы! — устроился на высоком табурете за стойкой бара, и седовласый осетин дядя Жорик налил мне в долг разгрузочные сто пятьдесят коньяку.

— Что-то редко бываешь, — заметил сочувственно.

— Дела, — ответил я. От коньяка на голодный желудок по телу прокатился ровный жар и ярко освещенная, полная людей комната некоторым образом покачнулась. Рядом, посасывая через трубочку шампанское, скучала Люська, потрепанная профессионалка из здешней обслуги. С Люськой мы были шапочно знакомы и раза два уже сговаривались при случае скоротать вечерок.

— Что, Санчик, продулся?

— Не то слово. Вылетел в трубу. У тебя нет случайно пушки в сумочке?

— Зачем тебе пушка, дорогой?

— Как зачем? Дворяне в таких случаях стреляются.

— Ты разве дворянин?

— Обижаешь, подружка.

Я взглянул на свои руки: пальцы слегка подрагивали, как лапки подыхающего на солнцепеке краба. Дурной знак. Едва за тридцатник перевалило, как нервы пошли вразнос.

— Дворяне действительно стрелялись, — мечтательно вздохнула Люська. — Но не из-за денег, дорогой. Они стрелялись, когда была задета честь. Сегодня это понятие сугубо архаическое.

До того как утвердиться в самой престижной рыночной профессии, Люська окончила филологический факультет и несколько лет корпела в библиотеках, вымучивая диссертацию на какую-то заумную лингвистическую тему. Сейчас-то она процветала, а в те годы, по ее же словам, была дурнушкой и бумажной крысой. И все же некая щемящая, трогательная нота осталась звенеть в ее душе от тех выброшенных псу под хвост лет. Пожалуй, у нее можно было стрельнуть тысчонок двести, чтобы доиграть пару конов.

— Хозяин у себя? — спросил я у бармена.

Жорик для приличия оглянулся по сторонам и молча кивнул.

Ноги сами принесли меня в кабинет, обставленный как приемная министра. Гоги Басашвили беседовал с двумя бритоголовыми нукерами, и по выражению их лиц было видно, что разговор неприятный. Увидев меня, он поднялся из-за стола и радушно провозгласил:

— Вай, какой гость! Заходи, Саша, заходи, рад тебя видеть, дружище!

Нукеров он шуганул властным мановением руки и потащил меня к трехногому столику в углу, накрытому для незатейливого пира, — спиртное в нарядных бутылках, фрукты, конфеты. Его пыл был понятен.

Уже второй месяц я возился с проектом его загородного дома. В коммерческой фирме «Факел» («Строительство особняков для элиты») ему представили меня как самого знаменитого московского архитектора, и выгодный контракт он подмахнул почти не глядя.

Однако работа почему-то у меня не клеилась. Для самого пустячного опуса все же потребен творческий импульс, этакий душевный посыл, а откуда взяться посылу?

— Закуси шоколадом, Саша, — посоветовал Гоги, — это лучше, чем лимон.

Он ни о чем не спрашивал, и в этом, как и во многом другом, проявлялось его чувство собственного достоинства.

— Гоги, — сказал я, — дай мне еще немного денег.

Он не выказал удивления:

— Конечно, дам, дружище. Но ведь ты получил аванс?

— У меня осталась неделя, верно?

— Верно.