Неподалеку среди бурных волн резвилась стая крупных тунцов, белый альбатрос с протяжным криком пронесся над кормой, словно о чем-то предупреждая. Старик встревожился – чутье говорило ему о надвигающейся опасности. Справа по курсу он увидел два скалистых острова – это было инверс-изображение двух наиболее крупных лун Полдии. В этих местах нужно было держаться настороже – не дай бог, шхуна попадет в одно из течений, стремительно несущих свои холодные воды прямо к береговым отмелям! В этом случае «Гелле» не миновать столкновения с подводными рифами…

Ахав взялся левой рукой за рычаг управления такелажем, резко уменьшил парусность и развернул судно боком к ветру. Шхуна замедлила скорость, но штурвал стал яростно вырываться из усталых рук рыбака. Ветер крепчал, подняв высоко над волнами желтые хлопья пены. Первой не выдержала латанная-перелатанная бизань-мачта – под натиском разгулявшегося шторма она вдруг треснула, с грохотом переломилась пополам и обрушилась на палубу. Оставшиеся мачты угрожающе раскачивались, теряя остатки парусов. Обливаясь потом, Ахав пытался удержать судно на нужном курсе, но «Гелла» так и норовила свернуть к островам. «Что же ты, старушка, – шептал старик, чувствуя, что теряет последние силы. – Не подведи, родная, не подведи!..»

И тут ветер стих так же внезапно, как и возник несколько минут назад.

Ахав облегченно вздохнул и, включив автоштурман, на негнущихся ногах вышел из рубки. Опершись спиной о борт, густо облепленный пеной, он горестно оглядел «Геллу», которая превратилась в жалкого инвалида. Бизань-мачта была переломлена пополам, от грот-мачты осталось едва две трети, бом-кливер и кливер напоминали решето. Такой неудачи с ним давно не случалось…Ни о какой охоте на китов и речи уже не могло идти – дай бог, чтобы суденышко вернулось к родным берегам!

Перешагивая через обломки мачт, к нему уже спешили дети. Илия был бледен и растерян, а Ольма еще более посуровела – глаза ее сузились, губы недобро сжались в узкую полоску.

– Отец, нам надо возвращаться! – задыхаясь от волнения, крикнул Илия, не обращая внимания на яростные взгляды сестры. – Разве «Гелла» может идти дальше без парусов?

– Сам знаю, – сквозь зубы ответил Ахав, опустив от стыда голову. – Но на следующей неделе к нам придет сборщик налогов – и чем я буду с ним расплачиваться? Придется отдать «Геллу» в счет долгов, а самому на старости лет подаваться в ловцы губок. Ладно…

– Ничего не ладно! – возмущенно сказала Ольма, с сочувствием глядя на обескураженного отца. – Ты не сможешь жить без шхуны! Лучше я пойду в Замок служанкой или прачкой…

– И не думай об этом! – в бешенстве закричал Ахав и, подскочив к девушке, отвесил ей оплеуху. – Чтобы я больше не слышал от тебя таких слов! Дочь китобоя Ахава – и пошла в шлюхи к пузатым чинушам?

Ольма отшатнулась. ее мокрое от брызг лицо исказилось от обиды и боли. Опомнившись, Ахав понял, какую он сделал глупость. Девушка-то пошла вся в него – сплошной комок гордо