|
— Да. — Зам министра внутренних дел... — Да? А я уж подумал, что метите на министра иностранных дел или культуры. Какие переговоры с террористами?.. У вас что, патроны кончились? Голос на том конце провода осел, пролепетал: — Господин президент, если я правильно вас понял... Кречет рыкнул: — А меня не надо понимать иносказательно. Я отдаю приказы, и отвечаю за них я. В переговоры не вступать. Быстро штурмовые отряды!.. Заложников освободить, преступников уничтожить на месте. На том конце провода шебаршилось, затем в голосе проступило радостное изумление: — Господин президент... Я приложу все силы, чтобы освободить заложников без потерь, а на террористах... сэкономятся деньги налогоплательщиков на всякие суды, что и так... Кречет, не дослушав, опустил трубку. Забайкалов первый нарушил тяжелое молчание: — Западные страны поднимут крик. Ведь при штурме кто-то из заложников да пострадает. — Мы все сейчас заложники, — мрачно пошутил Яузов, но это не прозвучало шуткой. — С одной стороны — запад, — сказал Коган, — с другой стороны — энтузиазм простого народа. Как только увидит, что преступников расстреляли... пусть даже не расстреляли, а перебили при захвате, но все же до суда не довели, то народ будет за такого президента обеими руками. Ведь, чего греха таить, никто в нашу судебную систему не верит. Да и на самом деле, слишком много настоящих матерых убийц, взятых с оружием в руках над телами жертв, оказывается на свободе очень скоро. Хорошо бы еще наш президент повесил на Красной площади с десяток преступников, или возродил обычай рубить головы на Лобном месте! Простой народ этого требует, а интеллигенция, хоть и вяло протестует, говоря чужими словами о гуманности, но в глубине своей подленькой души будет рада... Он говорил с серьезным видом, и нельзя было понять, где кончается серьеза, и где пошла насмешка. Кречет следил за всеми исподлобья, лицо неподвижное, только желваки время от времени вздували кожу, словно из глубин океана показывали спины огромные неведомые звери. — Терроризм, — проговорил он с отвращением, но я ощутил, что это относится не к самому терроризму, а то ли к принятым законам, что узаконивали беззаконие, то ли к нам, сидящим с ним рядом. — Почему в СССР терроризм был невозможен? Да потому, что с террористами на переговоры не шли. А если в первые годы Советской власти кто-то и пробовал таким путем чего-то добиться... вынужден напомнить, что терроризм — это русское изобретение, это создали и обосновали наши видные теоретики — князь Кропоткин и Бакунин, так что не Западу нас учить, как обращаться с терроризмом! Мирошниченко, пресс-секретарь, который сидел тихонько, как серая незаметная мышка, впервые осмелился подать голос: — Но, господин президент, надо как-то обосновать... Меня разорвет пресса... Кречет громыхнул: — Так и обоснуйте. Когда в квартире пожар, только идиот будет стоять на балконе и делать зарядку на свежем воздухе! А мы не идиоты. По крайней мере, не настолько. Вот когда пожары погасим, тогда... Да, будут нарушения законности... потому что закон плетется за жизнью, а та сейчас несется галопом, закусив удила, мы не в состоянии предусмотреть все, закон всегда опаздывает... Виктор Александрович, вы не заснули? То- то перед вами уже второе блюдо с бутербродами пустеет. |
