— Может, мне проследить издалека…

— Все в порядке, Глен. Иди на работу.

Выйдя от Мэнни, я улавливаю знакомый запах и кручусь, как волчок, в надежде установить источник. Однако вокруг столько пешеходов, многие из которых обладают своим собственным специфическим запахом, что это оказывается практически невозможным. В заведение Мэнни уверенно направляется какой-то молодой человек; возможно, запах исходит именно от него. Однако лицо его мне незнакомо, и нет времени беспокоиться по этому поводу.

Мне нужно узнать дорогу.

— Центральный парк…

— На севере, — отзывается Гленда. — Зоопарк примерно на полпути к восточной стороне. Держись все время вправо, не проскочишь.

— Тьфу, чуть не забыл, — возвращаюсь я к Гленде. — Можешь проверить кое-что для меня?

— Как проверить?

— В «Джей amp; Ти», по компьютеру.

Гленда хмурит брови:

— Хочешь втравить меня в какое-то дерьмо, Винсент?

— Возможно.

— Ну, наконец-то. — В предвкушении она потирает руки. — Что тебе нужно?

— Похоже, Эрни в свой последний приезд хранил материалы в «Джей amp; Ти». Записи, досье, все, что сможешь отыскать.

— Эрни как-то связан с твоим новым делом?

— Может быть. Но даже если это не так…

— В прошлый раз через эти дела ты нажил кучу неприятностей, помнишь об этом?

— Помню. Пожалуйста, в порядке одолжения. Для меня. Для ми-и-истера Ви-и-инсента, — передразниваю я Мэнни.

Как только Гленда соглашается порыться в своей конторе и позвонить мне с отчетом, мы прощаемся. У меня есть пятнадцать минут на то, чтобы пройти тридцать кварталов до середины Центрального парка, и я держу направление в сторону высоких деревьев вдалеке. На север, надо полагать.

Полдень. Солнце сегодня печет неимоверно, обжигая мою нежную шкуру даже сквозь новый костюм. Оказывается, у облачения Мэнни очень слабая пористая структура, так что изрядная часть моей естественной влаги задерживается под кожей. Остается надеяться, что она не растворит эпоксидный клей.

Никакого доктора Наделя в поле зрения, хотя, поскольку и он, и я в других костюмах, от зрения помощи ожидать не приходится. К счастью, у выбранного мной облачения исключительно широкие ноздри, так что я всегда смогу уловить его запах. Кажется, такой лесной… дубовый, что ли? В общем, как только почувствую, сразу узнаю.

По пути к зоопарку я прошел через впечатляющую ботаническую коллекцию, высаженную посреди Центрального парка: деревья и кустарники со всего света, и на каждом именная табличка с описанием вида растения, периода его цветения и страны обитания. Я будто невзначай срывал то тут, то там несколько листиков, чтобы распробовать их в течение дня, если возникнет такая необходимость; я, к примеру, вряд ли окажусь когда-нибудь во французской Гвиане, но если выяснится, что тамошние деревья прошибают как-то по-особенному, то почему бы не съездить? Я сажусь на скамейку и, разобрав листья, запихиваю их в нагрудный карман совершенно отвратительной вязаной жилетки, которую выбрала для меня Гленда.

Порыв ветра доносит до меня аромат полированной сосны — это Надель. Я озираюсь по сторонам, пытаясь определить, от кого исходит запах. Панк с ирокезом на голове, расхаживающий по дорожке? Нет, это человек. Рассерженный папаша с извивающимся младенцем на руках, несущийся в мою сторону? Может ли он притащить с собой ребенка? Они проходят мимо — теперь я понимаю, что оба люди, — а запах остается. Слабый, но нарастает. Я устремляю взгляд подальше, на зеленые лужайки.

Там, метрах в пятидесяти, черная женщина с короткой стрижкой.