— Какую информацию вы хотели бы получить от МУРа?

Генеральское лицо посуровело.

— Нас интересует смиренное кладбище, где вы отыскали девять трупов. И почему-то не сочли нужным сообщить о вашей находке в Комитет государственной безопасности. Мне сейчас к председателю идти надо, к генералу армии Крючкову. А что доложишь, «если в этом деле одна чернота. Убит известный, очень известный в наших кругах ученый. Убит наш сотрудник, выполнявший особые поручения за границей. А контрразведка располагает сведениями в объеме ноль целых и хрен десятых.

Генерал позволил себе не очень прилично выразиться, а Грязнов подумал: знает ли этот Феоктистов о том, что Биляш не только потерпевший, но и убийца. Убийца Татьяны Бардиной. У него хватило проницательности понять: нет, не знает. Значит, пока и не должен знать.

— А закон требует в подобных случаях ставить нас в известность незамедлительно. Я прав, Вячеслав Иванович?

— Не сообщил молниеносно, потому что самостоятельно мыслю. Хотел сам найти убийц.

— И нашли?

— Не успел, вы же дело забираете?

— Забираем. То, что касается генерала Сухова, известного изобретателя, и майора Биляша, забираем, точнее — будем по ним вести предварительное следствие. Что же касается оперативной работы, то мы не накладываем вето, продолжайте вести сыск, как и вели. Только просьба: поддерживать с нами контакт.

— Как это вы себе представляете, Феоктистов? Не имея данных о потерпевших, трудно установить убийц. Вы же сами старый оперативник, я же помню, как мы с вами выезжали на Лобное место в день открытия московской Олимпиады. Там студент историко-архивного института пытался застрелиться, а ему шили политику, покушение на Брежнева.

Трудно было узнать в сидящем напротив генерала человека того самого Славу Грязнова, который несколько минут назад матерился и поносил комитетчиков.

— Ваши реминисценции, Вячеслав Иванович, не лишены оснований. Это как раз то, к чему я хочу подвести наш разговор. Что касается справки-характеристики на сотрудника ПТУ майора госбезопасности Биляша, Анатолия Петровича, то вы ее получите через полчаса — я распоряжусь. Я уже связался с Шебарпганым из ПГУ. Но учтите, нарушать государственную тайну я не имею права. Подробных данных вы там не найдете, извините. Второе. Вы напомнили эпизод из нашей юности. Тогда кое-кто хотел из неудачной попытки мальца наложить на себя руки сварганить политическое дело. Мы с вами этого не позволили.

— «Мы с вами»? Меня никто не спрашивал.

Генерал сделал вид, что не слышит Грязнова.

— Нынче похожая картина. В стране идет отчаянная борьба за власть. Не обошла она и наше ведомство: кое-кто хотел бы перелопатить КГБ. Иные идут дальше. Их мечта — сломать нам хребет, ликвидировать наш комитет в нынешнем понимании. Видите ли, им захотелось оставить в КГБ только разведку и контрразведку. А все остальное упразднить за ненадобностью. Но без этого остального комитет просто перестает быть КГБ СССР. И мы, настоящие чекисты, этой контрреволюции просто не допустим. У нас достаточно сил, чтобы покончить со всей этой рванью и пьянью. Я имею в виду демократов, популистов и прочих ельцинцев. Им нужна компра на нынешнее руководство. На Крючкова, Грушко, Агеева, Шебаршина Но начинают всегда снизу, а уж потом трясут начальство. Допустим, закрутят дело на Первое Главное управление. Им очень хотелось бы, чтобы майора Биляша убили, так сказать, по политическим мотивам. Сначала его обманным путем зазвали на конспиративную квартиру, где придушили, завладев-тайными документами. А потом уже повезли хоронить в подмосковную усадьбу. Но в действительности дело выглядит...

— Не надо, генерал. Именно так оно и выглядит. И здесь мои, как вы изволили выразиться, реминисценции, не пляшут.