— Мистер Сонеджи? Помогите мне, пожалуйста, — попробовала позвать Мэгги, но голос из-за пересохшего горла прозвучал неузнаваемо хрипло и резко.

— Заткнись! Заткнись! — проскрежетал сверху старушечий голос.

Значит, там кто-то есть! Так пусть ее вытащат отсюда!

— Помогите! Помогите! — застонала девочка. Сверху взметнулась рука и со всей силы ударила ее по лицу. Мэгги закричала, не столько от боли (хотя удар был сильным), сколько от ужаса. До этого ее ни разу в жизни не били. В голове зашумело.

— Кончай реветь! — взвыл зловещий голос где-то совсем рядом. Кто-то наклонился к ней — она ощутила запах немытого тела и вонь изо рта. Мэгги как будто пригвоздили к земле — тело обмякло, она не могла пошевелиться.

— Не дерись со мной, маленькая сучка! Не смей! Что ты себе вообразила? — раздался вопль. И снова: — Не смей подымать на меня руку! Слышишь меня? Никогда!

Что происходит, Боже мой?

— Ишь ты, знаменитая Мэгги Роуз, избалованная богачка! Сейчас я открою тебе секрет. Один маленький секрет. Ты умрешь, маленькая богачка! Умрешь!

Глава 17

На следующий день наступил сочельник, но настроение было отнюдь не праздничным. В канун Рождества нас ожидали еще большие горести. Никого из членов Группы по спасению заложников не занимали обычные радостные хлопоты. Нервы были напряжены до предела — сейчас чудовищность случившегося ощущалась особенно остро. Если Сонеджи специально выбрал предпраздничные дни, чтобы деморализовать нас, то он этого добился. Рождество было безнадежно испорчено.

Около десяти утра я направлялся к дому Голдбергов по Соррелл-авеню, между тем как Сэмпсон втихаря ускользнул в Саут-Ист кое-что проделать по поводу убийства Сандерсов. В полдень мы намеревались встретиться для обмена мрачными впечатлениями.

Я беседовал с Голдбергами около часа. Выглядели они неважно, но на вопросы о сыне отвечали иногда даже с большей готовностью, чем Данны. Джеральд и Лаура Голдберг показались мне строгими, но бесконечно обожающими своего мальчика родителями. Одиннадцать лет назад врачи предрекли Лауре, что она не сможет иметь детей из-за загиба матки, и когда она забеременела, это показалось чудом. Знал ли об этом Сонеджи? Как он выбирал свои жертвы? Почему именно Мэгги Роуз и Майкл Голдберг?

Мне разрешили осмотреть комнату Майкла и побыть там одному. Закрыв дверь, я для начала просто тихо посидел, как накануне в комнате Мэгги. Мальчик превратил свою спальню в настоящее хранилище компьютерной техники — кругом продукция «Макинтош», «Нинтендо» и так далее. В лабораториях Американской телефонной и телеграфной компании оборудования и то меньше.

На стенах развешаны плакаты со сценами из фильмов с участием Кэтрин Роуз «Табу» и «Медовый месяц», над кроватью — портрет Себастьяна Баха, солиста группы «Скид Роу». В ванной красуется изображение Альберта Эйнштейна, остриженного под панка, с розовым гребнем волос, а еще — обложка журнала «Роллинг Стоун» с надписью: «Кто убил коротышку Германа?»

На столе — фотография Майкла и Мэгги в рамочке — дети держатся за руки, как неразлучные друзья. Может быть, их необычная дружба повлияла на решение Сонеджи?

Голдберги никогда не видели мистера Сонеджи, но много слышали о нем от Майкла: Сонеджи был единственным, кто постоянно побеждал мальчика в компьютерных играх «Нинтендо» типа «Ультима» и «Супер Марио». Видимо, в свое время он тоже был умником, вундеркиндом и не мог позволить победить себя даже девятилетнему мальчику.