Почему ж он так чертовски спокоен? Почему так уверен в себе? Участвовал ли раньше в похищениях? Не привлекался ли к ответственности? Не мешало бы проверить. И я это сделаю, если, конечно, вообще буду иметь такую возможность…

Я посмотрел в иллюминатор: «Цессна» плыла над океаном. С тех пор как мы покинули Орландо, прошло чуть более получаса. Море слегка штормило, несмотря на ясную погоду. Одинокое облачко отбросило тень на стальную гладь воды. Зыбкое отражение самолетика мелькало в волнах. Думаю, ФБР засекает наш путь с помощью радара, и пилот не может не знать об этом. Похоже, его ничто не волнует. Какая-то жуткая игра в кошки-мышки… Как он поведет себя дальше? Где Сонеджи и Мэгги Роуз? Куда мы направляемся?

— Где вы так научились управлять самолетом — во Вьетнаме? — вдруг сорвался вопрос, давно не дававший мне покоя. Возраст у него самый подходящий — под пятьдесят, хотя выглядит он изрядно потасканным. Я уже сталкивался с ветеранами Вьетнама, способными на что угодно: такие вполне могли заняться киднэппингом.

Вопрос явно задел его, но он предпочел промолчать. Странно: никаких признаков волнения или беспокойства — а ведь один из похищенных детей уже мертв. Почему же он так самоуверен?

Что известно ему такого, чего не знаю я? Кто такой Гэри Сонеджи? А сам он кто? Какая между ними связь?

Через полчаса «Цессна» пошла на снижение. Внизу зеленел островок, окаймленный песчаными пляжами.

— Ничего не понимаю. Где мы? Что это за остров?

— Малый Абако, — отозвался пилот. — Ну что, у нас кое-кто на хвосте? Фиберы? Небось засекли нас своими радарами? Вы, поди, утыканы разными передатчиками?

— На мне абсолютно ничего нет.

— Значит, они чем-то обработали денежки, — продолжал он, — может, флуоресцентным порошком?

Ему знакомы все хитрости нашей работы.

— Мне, во всяком случае, об этом неизвестно, — откровенно признался я. Действительно, от фэбээровцев можно ожидать всего, они не посвящали меня в свои планы.

— Надеюсь, вы не лжете. Трудно вам доверять после истории в Парке Диснея. Пригнать столько копов и фиберов — и это после нашего предупреждения. Да, в наше время никому нельзя верить.

Его, разумеется, не заботило, насколько мне не нравились эти шутки. Сейчас он производил впечатление человека, окончательно утратившего всякие надежды, которому представился последний шанс заработать. И ему плевать, что это будут самые грязные деньги в мире.

На берегу просматривалась узкая посадочная полоса — плотно утрамбованная дорожка, протянувшаяся на несколько сот ярдов. Самолет, ведомый опытной рукой, плавно приземлился и вырулил к ближайшим пальмам. Отличный план — все на месте, все срабатывает без сбоев.

Вокруг не намечалось никаких признаков жилья, лишь холмы, покрытые пышной тропической растительностью, высились невдалеке. Никто не появлялся — ни Сонеджи, ни Мэгги Роуз.

— А девочка здесь? — снова завел я.

— Хороший вопрос! Поживем — увидим. Отсюда все отлично просматривается.

Он выключил мотор, и началось долгое томительное ожидание. Никаких ответов на мои вопросы не последовало. Стояла изнуряющая жара. Оттого что я изо всех сил сдерживал желание выдрать подлокотник и врезать ему, у меня разболелась голова.

Взор пилота был устремлен в безоблачное небо. Сквозь лобовое стекло он преспокойно любовался расстилающимся пейзажем, в то время как я изнывал от духоты и исходил бешенством.

Здесь ли девочка? Жива ли Мэгги Роуз? О, черт бы тебя подрал!

На стекла иллюминаторов садились какие-то жуки, пару раз промелькнул пеликан.