— Бармен смылся через десять секунд после нас. Уже дрыхнет дома.

На третьем этаже коридор заворачивал. Мы остановились под вычурными цифрами и стрелками, указывавшими постояльцам нужное направление. Около некоторых дверей была выставлена обувь, чтобы ее вычистили к утру.

— Я в триста одиннадцатом. — Джеззи вытащила из кармана ключ.

— А я — в триста тридцать четвертом… Ну, пора спать. Утром все начнется сначала.

Джеззи улыбнулась и заглянула мне в глаза. Впервые вышло так, что мы обошлись без слов. Я обнял ее и легонько прижал к себе. Мы целовались, стоя в гостиничном коридоре. Давно я никого не целовал таким образом. Правда, я не помню, кто из нас первый начал.

— Ты прекрасна, — прошептал я, как только наши губы разомкнулись. Эти слова пришли сами собой. Не комплимент, а чистая правда.

Джеззи с улыбкой покачала головой:

— У меня губы слишком большие и пухлые, будто в детстве уронили вниз лицом. А ты симпатичный. Похож на Мохаммеда Али.

— Ага, вылитый. После того, как его долго били по морде.

— Ну, может, самую малость — чтоб характер проявился. Нужное количество тычков. И улыбка у тебя славная. Улыбнись мне, Алекс.

Я снова поцеловал эти пухлые губки: по-моему, как раз то, что надо.

Существует множество мифов о стремлении чернокожих мужчин овладеть белой женщиной и о некоторых белых женщинах, которые не отказались бы от подобного опыта. Но Джеззи Фланаган — просто умная, прекрасная, во всех смыслах желанная женщина. С ней хорошо общаться и просто быть рядом. И вот мы стоим, обнявшись, в три часа утра. Конечно, было выпито лишнее, но не много. И мифы тут ни при чем: просто два одиноких человека в чужом городе, в тяжелую для обоих ночь.

Именно тогда мне хотелось, чтобы кто-то поддержал, обнял меня. Думаю, то же испытывала Джеззи. Она смотрела на меня спокойно и нежно, лишь иногда в глубине зрачков просвечивал какой-то холодок. В уголках глаз краснела тонкая сеточка лопнувших сосудиков, свидетельствовавшая о сильном утомлении. Может быть, перед ней тоже все еще маячил Сонеджи-Мерфи… Он был почти у нас в руках, мы опоздали буквально на полшага…

Я никогда не надеялся так близко увидеть лицо Джеззи, провести пальцем по гладкой нежной коже щеки. У нее шелковистые на ощупь волосы, а духи напоминают запах полевых цветов. Но промелькнула мысль: не начинай того, что не сможешь довести до конца.

— Ну, Алекс, — Джеззи подняла одну бровь, — что, неразрешимая проблема?

— Только не для таких гениальных копов, как мы с тобой.

Мы повернули налево и двинулись к триста одиннадцатому номеру.

— А может, следует еще подумать? — на всякий случай предложил я.

— А может, я уже подумала, — шепнула в ответ Джеззи.

Глава 41

Гэри Сонеджи-Мерфи вышел из мотеля в Рестоне, штат Вирджиния, в полвторого ночи, ловя в стеклянной двери свое отражение. Оттуда на него глядел новый Гэри — сегодняшний: пышный черный парик, кудрявая борода, пыльный фермерский комбинезон. Уж он-то сумеет разыграть эту роль — подладиться под их дурацкий тягучий говорок. Сможет столько, сколько нужно, а это не так долго. Ну, не зевайте, ребята!

Гэри забрался в свой старенький «фольксваген», трепеща от напряжения. Эту часть плана он обожал больше жизни, впрочем, он уже не разделял фантазии и реальность. Да, наступает самое смелое приключение, воистину, высший пилотаж.

Что со мной такое, думалось ему, неужели я волнуюсь из-за того, что меня ловит эта свора копов и фиберов со всей Америки? Или из-за того, что я похитил этих двух богатых выродков и один откинул копыта? Или из-за Мэгги Роуз? Нет-нет, о ней и о том, что с ней случилось, лучше не думать…

Темнота постепенно сменилась серым бархатом рассвета.