Я, помню, засуетился, закричал что-то, стал у Льва гитару отбирать и вообще потерял лицо. А капитан мне с придыханием: «Ремонтник Рамодин, займитесь делом! Вы своим поведением беспокоите господ. Если вы не в состоянии удовлетворять их духовные запросы, то помогите своему товарищу строить дворец!» — и на этот сарай широким жестом показывает.

Сроду мне выговоров не устраивали, но я на это и внимания не обратил. Только застряло в мозгу непривычное слово «господа». Действительно, думаю, почему бы и не помочь? Словно во сне подошел я к сараю и на стенке, на мокрой глине, пальцем написал: «Здесь был Вася». Отошел в сторонку, прочитал, и такая жуть меня взяла, такая тоска неуемная, что заплакал я и поплелся на катер в одиночку, спотыкаясь о задники собственных башмаков. И никто меня не окликнул.

На катере побрел я в камбуз, налил в блюдечко масло подсолнечное, разрезал луковицу на четыре дольки, посолил кусок ржаного хлеба и съел его с луковицей, макая в масло. Съел и обрел способность рассуждать. Сначала о пустяках, ироде того что все мы господа своей судьбы и в этом смысле я не против слова «господа». Но оно имеет и другой, какой-то поганый смысл. Думаю, что капитан не шутил и даже был зол на меня. С другой стороны… почему с другой, я не знаю, но, с другой стороны, Лев пел с радостью. Биолог, я заметил краем глаза, тоже не без удовольствия чесал живот байбаку. Все трудились вроде по собственной воле. Тут я кстати вспомнил о птичках — у каждой в клюве пушинка — и о ковриках, мягких даже на взгляд… А на Земле есть такие птички — ткачики. Целое семейство…

Ну а дальше не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: мы столкнулись с неизвестной нам особой формой паразитизма. Оговариваюсь: неизвестной в животном мире. Каждый пуджик был ласковым паразитом. Вокруг него, скотины, возникало некое гипнотическое поле. Поскольку пуджики жили стадом, поле оказалось настолько мощным, что подчинило наших ни о чем не подозревающих десантников, превратило их в покорных слуг, находящих удовольствие в служении своему господину. Я понимал, что пока не разбираюсь в сути дела, что все не так примитивно. Но мне на том этапе было важно выделить главное, пусть в самом первом приближении. Ведь только я один оказался неподвластен гипнозу, и потому только я мог спасти экипаж. Если это еще было возможно. Но, действительно, настолько ли, я устойчив? А неожиданное слюнтяйство возле сарая? Ой нет, видимо, и мне надо будет беречься…

Значит, лежи себе на пуху, другими добытом, мухи тебя не кусают, ибо их отгоняют заботливые добровольцы, сена тебе киберы накосят, а веточный корм планетолог обеспечит. Биолог пузо твое сытое почешет, Лев слух пением усладит, а капитан — сам капитан! — для забавы твоей спляшет… Славненько! Дождик пойдет, можно во дворце… тьфу… спрятаться. Интересно, сами до сарая доплетутся или их Лев на руках отнесет, мужик здоровый…

Уяснив ситуацию, полез я в кладовку, где наряду с прочим ненужным барахлом висели на стенке разные излучатели, бластеры и деструкторы, которыми мы до этого никогда не пользовались. Отыскал некую помесь мегафона с пистолетом под названием джефердар, взялся за рукоять, она, как тут и была, сама в ладонь легла. Надел на лоб очки ночного видения, комбинезон натянул блестящий — защита от колючек, глянул на себя в зеркало. Ну, супермен! И даже мужественные желваки на морде так и ходят! Явись я в таком виде на тридевять предыдущих планет, ни о каком контакте и речи бы не было: дрожите, люди и звери, я иду! Противно конечно, однако терплю. Сижу, карту изучаю, ночи жду и огоньки разглядываю, мерцающие в такт дыханию моих товарищей. Дождался, вышел.