|
Вот почему, употребляя в этой книге слово "Трест", я подразумеваю работу, проводимую не только на Джерси, но и в США и Канаде. ПРЕДВАРЕНИЕ Вряд ли многие в возрасте шести лет уже способны более или менее точно предсказать свое будущее. Между тем я в шесть лет уверенно сообщил своей родительнице, что собираюсь обзавестись собственным зоопарком, более того, великодушно добавил, что на территории зоопарка ей будет предоставлен коттедж для проживания. Будь моя мама американкой, она, вероятно, поспешила бы показать меня ближайшему психиатру; на самом же деле она, особа достаточно флегматичная, просто сказала, что это будет очень мило, и немедля позабыла мои прогнозы. Ей следовало серьезнее отнестись к моим словам, ибо я уже с двухлетнего возраста набивал свои карманы и спичечные коробки различной мелкой фауной, так что путь от спичечного коробка до зоопарка был не так уж невероятен. И мне приятно отметить, что до кончины матушки я выполнил свое обещание: она поселилась на территории моего зоопарка, правда, не в коттедже, а в поместье. Вид из окон моих покоев на первом этаже Поместья Огр сулит всякие неожиданности; поведение хозяина и впрямь может дать богатую пищу для размышлений любому психиатру. Так, выглянув из окна гостиной, вы в самый разгар обслуживания гостей, коим пришелся по вкусу розовый джин, вдруг замираете при виде того, как лошади Пржевальского затеяли скачки в своем загоне, и ждете затаив дыхание, кто из этих рыже-желтых крепышей победит. Тем временем жажда гостя, озадаченного вашим странным поведением, остается неутоленной. В столовой бывают происшествия посерьезнее. Нарезая мясо, вы внезапно останавливаетесь, потому что взгляд ваш, нечаянно направленный в окно, приковали брачные танцы венценосных журавлей. Длинные ноги их сгибаются под самыми немыслимыми углами, оперение смахивает на растрепанные пачки неловких балерин, и сопровождаются их пируэты резкими трубными криками и искусным жонглированием прутиками - знаками любви. Скромность не позволяет мне описывать, какое зрелище открывается из окна ванной комнаты, когда у сервалов начинается течка и любовь и вожделение этих кошек находят выражение в душераздирающих воплях. Однако еще более сильное потрясение ожидает вас, если вы на кухне, оторвав взгляд от плиты, станете озираться по сторонам. Вашим глазам может предстать большая клетка, полная черных как смоль хохлатых павианов с похожими на сердечки игральных карт красными задами, предающихся оргиям, кои даже самые беззастенчивые римляне посчитали бы излишне вызывающими и непристойными. Пристальное созерцание подобных сцен чревато бедствиями, например, непоправимой порчей блюд для восьми персон, приглашенных на ленч. Со мной был такой случай, и я убедился, что даже старые друзья не слишком рады появлению на столе крутых яиц вместо предвкушаемых пяти лакомых блюд. Но и это не предел. Однажды утром я беседовал с кружком прилежно налегавших на мой херес весьма престарелых борцов за охрану природы. Только я приготовился (пока они были еще в состоянии что-то соображать) предложить им пройтись и обозреть животных, как с ужасом увидел из окна бредущего через двор среди весенних цветов Джайлза - нашего самого крупного, волосатого и необузданного орангутана. Он смахивал на огромный оживший косматый оранжево-желтый ковер и передвигался развалистой походкой, отличающей моряков, которые не один год проводили в дальних плаваниях и столько же лет накачивались ромом. Целый час я был обречен сидеть взаперти, подливая херес хмелеющим с каждой рюмкой старцам, пока не услышал радостную весть, что Джайлз схвачен и водворен в свою обитель, и смог наконец избавиться от не в меру веселой компании. С ужасом думал я о том, что могло бы случиться, выведи я одурманенных алкоголем гостей на волю в тот самый миг, когда на двор ступил вразвалку Джайлз. |
