Журналистам Юхес сказал так:

— Милошевич по собственной инициативе принимал не прописанные препараты, которые мешали лечению гипертонии. Он специально принимал этот препарат, чтобы добиться разрешения уехать в Москву.

Всех интересовал вопрос: действительно ли Милошевич принимал препарат, который сводил на нет действие препаратов, понижающих давление. Что означает присутствие этого препарата в крови? Попытка убить Милошевича? Или, напротив, попытка самоубийства?

Знающие его люди говорили, что он не был склонен к самоубийству, хотя его родители в свое время покончили с собой. Да и как он мог самостоятельно принимать какие-то препараты? Обвиняемым запрещено держать лекарства в камере. Они принимают препараты в медпункте в присутствии надзирателей.

Представитель трибунала категорически исключил возможность тайной передачи Милошевичу каких-либо медицинских препаратов — всех посетителей досматривают. Но выяснилось, что начальник тюрьмы Тимоти МакФадден уже жаловался трибуналу, что его подчиненные не в состоянии контролировать прием лекарств Милошевичем, поскольку ему предоставлена возможность свободного общения с посетителями.

Напряжение нарастало. Оказывается, Милошевич знал о результатах анализа крови. Зденко Томанович рассказал, что за день до смерти Милошевич передал ему личное обращение к российскому министру иностранных дел Сергею Лаврову.

Милошевич писал, что ему дают ненужный ему препарат, и просил российского министра о помощи. Зденек Томанович уверенно сказал журналистам:

— Милошевича пытались отравить, и эта попытка удалась.

Письмо бывший президент написал по-сербски, только обращение к министру иностранных дел было по-английски. Зденек Томанович сразу же отнес письмо в российское посольство в Нидерландах. Оно стало предметом особого интереса. О чем же писал Милошевич накануне своей смерти? Неужели он что-то предчувствовал?

Вот полный текст обращения Слободана Милошевича, помещенный в «Известиях»:

«Я считаю, что упорные усилия не допустить прохождение моего лечения в России в первую очередь мотивированы опасениями, что детальные экспертные исследования могут выявить активные и преднамеренные действия, все это время подрывающие мое здоровье. Это не могло бы остаться незамеченным российскими врачами.

В качестве подтверждения обоснованности такого утверждения приведу один пример. Из документа, представленного мне 7 марта с.г., видно, что 12 января (то есть два месяца назад) в моей крови нашли исключительно сильный лекарственный препарат, который, как они сами говорят, используется для лечения проказы и туберкулеза, хотя за все пять лет пребывания в их тюрьме я не принимал антибиотиков. Более того, за все это время у меня не было никаких инфекционных заболеваний (кроме гриппа).

Да и инфекцию, обнаруженную два месяца назад, иначе как манипуляцией назвать нельзя. В любом случае те, кто дает мне лекарства от проказы, безусловно, не могут меня лечить. И те, от кого я защищал свою страну во время войны, заинтересованы, чтобы я замолчал. Уважаемые господа, вам хорошо известно, что российские врачи, которые заслуженно считаются самыми авторитетными в мире, установили, что мне необходимо неотложное лечение сосудистых заболеваний головного мозга. Я хорошо знаю, что это именно так, потому что я себя действительно очень плохо чувствую.

Я обращаюсь к вам с надеждой, что вы мне поможете найти защиту от преступных действий учреждения, действующего в рамках ООН».

Трибунал стал мишенью самой резкой критики. На него возложили ответственность за смерть Милошевича. Некоторые российские политики требовали закрыть трибунал.

В 1993 году Россия вместе с другими странами-членами проголосовала в Совете Безопасности ООН за создание Международного трибунала для расследования преступлений на территории бывшей Югославии.

Правосудие в Гааге осуществляют двадцать пять независимых судей, которые избираются сроком на четыре года Генеральной Ассамблеей ООН по представлению Генерального секретаря.