|
Но собаки не экономили своих сил — среди них были молодые и глупые, хотя и быстрые как ветер; и не успели антилопы пробежать и одной мили, как два или три пса так стали на них наседать, что стадо раскололось и смертельно напуганные антилопы бросились врассыпную. Охота тотчас приняла совершенно другой характер. Свора собак тоже разделилась, каждая собака помчалась за той антилопой, которая казалась ей ближе остальных, и через несколько мгновений дичь и гончие рассыпались по всей равнине. Теперь охотникам предоставлен был выбор: или преследовать разных антилоп, или же обоим гнаться за одной. Ни у того, ни у другого не было ни секунды сомнения: разойдутся они только в том случае, если один опередит другого. Тайное чувство соперничества крепко в них укоренилось. Даже сами лошади, казалось, прониклись этим чувством и, галопируя бок о бок, поглядывали искоса друг на друга. Антилопу, которую они выбрали, легко было отличить от всех остальных. Старый самец, только что предводительствовавший стадом, бежал теперь один, а за ним неслись две самые сильные собаки. Его рога, как метеоры, сверкали впереди всадников и манили их за собой. Не обменявшись ни словом, оба поскакали вслед за ним. Глава XVI ПАДЕНИЕ ТОЛСТОГО ВИЛЛЕМА Охота приобрела теперь особенную остроту: для лошадей, собак и антилопы она сделалась состязанием на скорость. Старый самец бежал в том же направлении, что принял вначале. Остальные давно покинули его, но ему незачем было сворачивать в сторону. Он знал, где искать спасения. Его перепуганные товарищи обратились в бессмысленное бегство, он же, не теряя присутствия духа, мчался прямо к воде. Впереди виднелась темная полоса — это был лес, окаймлявший какую-то реку. К ней он и стремился; но для того, чтобы погрузить свои копыта в спасительную воду, ему надо было пересечь громадную равнину. По этой равнине, как вихрь, и неслась теперь вся охота. Смешно сказать, но собаки, избравшие самца своей жертвой, тоже были соперницы: одна принадлежала Гендрику, другая — Виллему, и обе были любимицами своих хозяев. Каждый всадник, его собака и лошадь, казалось, горели одним желанием и изо всех сил стремились к победе. Не подумайте, чтобы между Толстым Виллемом и Гендриком была какая-то вражда. Вовсе нет. Просто и тот и другой любили свою лошадь и свою собаку и желали им победы; их охотничья репутация была поставлена на карту, и оба решили во что бы то ни стало торжественно привезти в лагерь голову и рога голубой антилопы. Несмотря на это, никакой неприязни между юношами не было. Ничего подобного. Как красиво бежала антилопа! Как легко перепрыгивала она через кочки, почти горизонтально вытягивая ноги в прыжке, высоко держа голову и пригибая рога к спине! Как хорошо и красиво она бежала! Временами под ее копытами оказывался твердый грунт, и тогда она выигрывала расстояние; но потом собаки с яростным лаем снова ее настигали, а следом за ними, в какой-нибудь сотне ярдов, неслись всадники. Голубая шерсть на спине самца потемнела от проступавшего сквозь черную кожу пота, а пена большими клочьями покрыла его шею и плечи. Красный влажный язык высунулся изо рта, и охотники могли бы расслышать тяжелое дыхание зверя, если б его не заглушал храп их собственных лошадей. Пять миль скакали они этим бешеным галопом — пять миль, не ослабляя поводьев и не меняя аллюра! Уже лес был близко, а за лесом, наверно, вода! Зверь уйдет, если не нагнать его сейчас же; быть может, там проходит глубокий рукав какой-нибудь реки, а голубые антилопы плавают, как утки. Самец нырнет, они останутся на берегу — и прощай добыча! Страх упустить антилопу заставил охотников пришпорить лошадей для последнего, решительного броска. |
