|
Этому способствуют палящие лучи солнца, под которыми быстро испаряется вода, а также сухая почва, жадно поглощающая влагу. Молодые охотники увидели, что Гарипа (таково туземное название Оранжевой реки) за ночь спала на несколько футов. Но как знать, можно ли через нее переправиться? Брод, которым пользовались готтентоты, бечуаны, торговцы и изредка буры-скотоводы, находился именно здесь, однако какова его глубина была теперь, никто из наших путешественников не имел понятия. Никаких знаков, по которым ее можно было бы определить, нигде не было видно. Дно тоже нельзя было разглядеть, так как вода вследствие разлива стала желто-коричневого цвета. Может быть, тут было всего три фута глубины, может быть, шесть, а течение так быстро, что пускаться вброд, не удостоверившись предварительно в безопасности перехода, было более чем неблагоразумно. Между тем всем хотелось скорей перейти реку. Но как сделать это без риска? Гендрик советовал переправиться верхом. Если реку нельзя перейти, ее можно переплыть. Он вызвался переплыть первым. Толстый Виллем, не желавший уступить Гендрику в отваге, вызвался тоже. Но Ганс, самый старший и самый осмотрительный из всех, с советами которого всегда все считались, решительно этому воспротивился. Такой эксперимент может оказаться гибельным, сказал он. Если глубина тут большая, лошадям придется плыть, а стремительное течение может отнести их ниже брода, где берег высокий и крутой. Выбраться из реки там невозможно, и лошадь со всадником утонут. Кроме того, доказывал Ганс, если всадник даже и выплывет на другой берег, то буйволы с фургонами все равно не переплывут, а отправляться без них нет никакого смысла. Поэтому лучше немного подождать, пока река не войдет в свои берега. Убедиться в этом можно по прекращению убыли воды, и выяснится это не далее, как завтра, так что потеряют они всего только один день. Ганс рассуждал здраво, и совет его был умный. Гендрик и Толстый Виллем должны были признать его правоту и согласились с его доводами. Но Виллему так хотелось поскорей добраться до слонов, бизонов и жирафов, что он готов был решиться на переправу не глядя ни на что. Гендрик склонялся к тому же просто из любви к приключениям — главным недостатком Гендрика была его чрезмерная храбрость. Несомненно, оба рискнули бы переправиться вплавь, если б не упряжки, перетащить которые было немыслимо. Поэтому юноши волей-неволей согласились подождать еще один день. Однако им не пришлось ждать не только дня, но даже и часа. Через час фургоны, буйволы и они сами уже прошли брод и двигались по равнине, расстилавшейся на том берегу. Что же заставило их так неожиданно изменить свое решение? Каким образом убедились они, что брод проходим? Этим они были целиком обязаны кафру Конго. Пока молодые люди спорили, Конго стоял на берегу и один за другим бросал в воду большие камни. Все подумали, что он просто забавляется или же совершает какой-нибудь дикарский обряд, и не придали этому ни малейшего значения. Один только Черныш внимательно следил за действиями кафра, и выражение его лица изобличало самый живой интерес. Наконец несколько грубых восклицаний и громкий, презрительный смех бушмена обратили на Конго внимание молодых охотников. — Эй ты, долговязый дурак! Глубину меришь? Вот выдумал, глупая твоя башка! Ха-ха-ха! Ну и болван! Ха-ха-ха! Кафр даже бровью не повел, услышав эти оскорбительные речи. Он спокойно продолжал бросать камни, но бросал их не как попало, а с каким-то определенным расчетом. Молодые люди, заметив это, тоже стали за ним наблюдать. Как только камень падал в воду, Конго каждый раз быстро нагибался, приникал ухом чуть ли не к самой воде и, застыв в этой позе, казалось, вслушивался в звук падения. Когда звук замирал, он бросал новый камень, но уже на более дальнее расстояние, потом опять нагибался и слушал. |
