|
Юноши в третий раз попытались тем же способом выгнать антилоп на открытую равнину, но — увы! — дичь, как и прежде, ускользнула... Виллем предложил изменить тактику: спуститься, встать цепью у подножия горы и затем подниматься, равномерно суживая круг и гоня дичь к вершине. — Так мы их не упустим; если даже они попытаются прорваться сквозь цепь, то все равно наткнутся на кого-нибудь из нас... Предложение было принято; у подножия горы юноши разошлись на равные расстояния друг от друга, взяв с собой по собаке. Клаасу собака не досталась — после приключения с голубой антилопой в отряде их оставалось всего пять. Юноши снова начали подниматься на гору. Они шли осторожно, не теряя друг друга из виду и обмениваясь на ходу сведениями о местонахождении антилоп. А те скакали перед ними зигзагами вдоль склона, потом перебегали, ища спасения, с одного склона на другой, и наконец огромными скачками отступали к вершине. Когда охотники достигли половины горы, антилопы, видя, что они окружены, сделали попытку прорваться сквозь строй и метнулись было мимо Ганса, но этот серьезный юноша, никогда не хваставшийся своими охотничьими способностями, был тем не менее искусным стрелком; подняв свою двустволку, он спустил курок. Самка упала, убитая наповал; самец круто повернулся и понесся вверх по склону; резвые собаки вырвались вперед и со всех сторон приближались к козлу; казалось, для него все потеряно. Он вскочил на глыбу около утеса, напоминавшего башню. Свора, оскалив зубы, уже настигала его, но он перед носом собак взметнулся вверх, словно подброшенный пружиной, и очутился на узеньком выступе утеса-шпиля, где они не могли его достать. Здесь едва хватило бы места и для ласки, но самец, казалось, чувствовал себя как дома, а когда его спугнули крики охотников, поспешно взбиравшихся вверх, он махнул на площадку, расположенную выше, потом еще выше и наконец очутился на самом острие шпиля. Возгласом изумления приветствовали охотники этот рекордный прыжок. И точно, зрелище было необычайным. Верхний утес заканчивался острием дюйма в четыре по диаметру — на этом-то острие и стоял горный скакун, тесно приставив одно к другому свои копытца, вобрав голову в плечи и сжавшись в комочек, а его жесткие, щетинистые волосы торчали дыбом наподобие игл дикообраза. У охотников, подошедших теперь на расстояние выстрела, не поднималась рука спустить курок — очень уж живописно выглядело животное на острие шпиля. Они не сомневались, что теперь оно у них в руках: на высоте тридцати футов над поверхностью земли, окруженный сворой собак, — тут уж ему крышка! Юноши медлили стрелять и подбежали к самому подножию утеса. Однако они недооценивали силы горного скакуна и поэтому здорово оплошали. В то время как они уже поздравляли себя с успехом в такой трудной охоте, скакун на глазах у них сорвался с утеса, пролетел мимо них близко-близко, рассекая воздух со свистом, словно большая птица, на какую-то долю секунды коснулся копытами глыбы у подножия утеса, перемахнул с нее на другую, на третью и несколько секунд спустя был уже далеко от них, на горном склоне... Все это произошло с такой молниеносной быстротой, что и собаки, и сами охотники застыли от изумления, глядя ему вслед, и никто не выстрелил. Скакун, казалось, уже улизнул от них... Но вдруг на склоне выросло облачко дыма, послышался звук выстрела, и горный скакун рухнул с утеса. Юноши обернулись друг к другу в полном недоумении. — Кто же это? — вскричали они в один голос. Ба! Да их же здесь всего пять! Одного не хватает... — Это Клаас! Разумеется, это был Клаас, — не кто иной, как Клаас, подстрелил горного скакуна! Клаас оправдал поговорку: «Тише едешь — дальше будешь». |
