— Ну, что нового, капитан Пакстон? — спросил он слабым голосом у проходившего мимо Гарри Маркела.

— Все по-старому! — отвечал Гарри Маркел.

— Погода не переменилась?

— И погода, и ветер по-вчерашнему!

— Перемен не предвидится?

— Нет, разве только что ветер свежеет!

— Значит, все обстоит благополучно?

— Совершенно!

Может быть, мистер Паттерсон в душе сознавал, что не все обстоит так же благополучно, как вчера. Подумав, что моцион может быть полезен ему, он встал и прошел от юта до грот-мачты. Это тоже следовало сделать, по Вергалю, советов которого полезно придерживаться в начале путешествия. Стараясь оставаться в центральной части корабля, мистер Паттерсон надеялся без особенных неудобств перенести килевую качку, что касается боковой, на «Резвом» она почти не ощущалась.

В то время как мистер Паттерсон прогуливался таким образом несколько неуверенным шагом, он повстречался с Корти. Последний сказал ему:

— Позвольте мне дать вам совет!

— Пожалуйста, друг мой!

— Не смотрите на море — голова меньше кружится!

— Но, — возразил мистер Паттерсон, придерживаясь за крюйсор, — я читал в одном руководстве для путешественников, еще не привыкших к морю, что следует именно смотреть в морскую даль!

Совет этот действительно есть в книге Вергаля, в которой, однако, можно также найти и второй, как ни противоречивы между собой оба эти указания. Мистер Паттерсон твердо решил следовать всем советам, каковы бы они ни были. Вот почему миссис Паттерсон, снаряжая мужа в дорогу, дала ему и красный фланелевый пояс, который был обмотан три раза вокруг его тела.

Однако, несмотря на все предосторожности, наставник чувствовал себя все хуже и хуже. Сердце, казалось, ходило у него в груди, как маятник, и когда Вага доложил, что завтрак подан, мальчики пошли к столу, а мистер Паттерсон остался на палубе у грот-мачты.

Тогда Корти, едва удержавшись от смеха, сказал ему:

— Вам, сударь, не по себе потому, что вы не следуете покачиваниям корабля, даже когда сидите!

— Но ведь это очень трудно, друг мой!

— Ничуть. Вот посмотрите…

И Корти прошелся перед ним, покачиваясь корпусом вперед, когда корма уходила в пену волн, откидываясь назад, когда нос корабля погружался в волны.

Мистер Паттерсон встал, но стал терять равновесие.

— Нет, не могу, — бормотал он. — Помогите мне. Море сегодня злое!

— Это сегодня-то злое море? Помилуйте, да оно гладко, как зеркало! — уверял Корти.

Пассажиры не оставили мистера Паттерсона одного в его беспомощном состоянии. Они поминутно прибегали справиться о здоровье. Пробовали развлечь его разговором, давали ему новые советы, напоминая, что в руководстве Вергаля есть еще много предписаний на случай морской болезни, которых он не исполнил. Мистер Паттерсон покорно исполнял все.

Губерт Перкинс принес и налил ему в рюмку рому. Мистер Паттерсон пил его маленькими глотками.

Через час Аксель Викборн принес мелиссовой настойки и дал ему проглотить столовую ложку этого лекарства.

Тошнота продолжалась, даже кусок смоченного в вишневой водке сахара не помог.

Наконец мистеру Паттерсону стало совсем худо. Он пожелтел и позеленел. Пришлось перенести его в каюту, где приступы болезни еще усилились. Луи Клодион спросил его, все ли меры предосторожности, рекомендуемые руководством, он принял.

— Да, да! — мычал он сквозь зубы. — На мне надет даже маленький мешочек с несколькими щепотками морской соли — миссис Паттерсон сшила мне его!

В самом деле, уж если ни мешочек с солью, ни фланелевый кушак не помогали, нечего было делать!

Три дня дул свежий ветер, и все три дня мистер Паттерсон ужасно страдал.