|
– И Мами тоже надела это покрывало, когда пришел ее час? – Это не покрывало, это чудо. Это наряд, который можно носить как угодно, по щиколотки длиной, с рукавами, так что человек волен приспособить его к своему вкусу и своей красоте. Ма-ми? Да, она надела его и оставила у себя. Она тщательно сложила его и уложила, когда мы обма-нули Лавана, сломали покрытые пылью запоры и тронулись в путь. Этот наряд был с нами всегда, и мы берегли его так же, как Лаван, с давних пор заботливо хранивший его в своем ларе. Глаза Иосифа обшарили шатер и остановились на сундуках. Он спросил: – Далеко ли от нас находится это покрывало? – Не очень далеко. – И господин мой подарит мне его? – Я предназначил его тебе, дитя. – Предназначил и обещал! – Но позднее! Не сейчас! – с тревогой воскликнул Иаков. – Образумься, дитя, и удовольст-вуйся до поры до времени обещанием! Пойми, решенье еще не принято, господь еще не сказал своего последнего слова в сердце моем. Твой брат Рувим пал, и я вынужден был лишить его пер-вородства. Твой ли теперь черед, чтобы я облек тебя первородством и отдал тебе кетонет? На этот вопрос можно ответить «нет», ибо после Ре'увима родился Иуда, родились Левий и Симеон. Но можно ответить и «да», ибо если первенец Лии пал и был проклят, то на очереди первенец Рахили. Это спорно и неясно; нужно дождаться каких-то знаков, которые разрешат дело. Если я обряжу тебя в покрывало Рахили, братья ошибочно истолкуют это как избрание и благословение и восстанут против тебя и против меня. – Против тебя? – изумленно спросил Иосиф. – Право же, я отказываюсь верить собственным ушам! Разве ты не отец, не господин? Разве ты не можешь подняться, если они станут роптать, и надменно отрезать: «Кому хочу – потакаю и кого хочу – милую. Кто вы такие, чтобы мне пере-чить? Скорее, чем на любого из вас, я надену на него это платье, этот кетонет пассим его матери!» Впрочем, я верю своим ушам; они у меня молодые и надежные. А уж когда говорит папочка, я просто весь превращаюсь в слух. Может быть, ты сказал невесте: «Пусть носят его первенцы из несметного множества»? Или нет? Или нет? Или нет? Кто, сказал ты, пусть его носит? – Оставь это, бесстыдник! Перестань льстить мне, чтобы твоя глупость не перешла с тебя на меня! – Отец! Можно мне увидеть его? – Увидеть? Увидеть не значит получить. Но увидеть значит захотеть получить. Образумься! – Неужели мне нельзя увидеть того, что мне принадлежит и обещано мне? Сделаем так: я буду сидеть здесь, не шевелясь, как будто я прирос к месту. А ты пойдешь и покажешь мне платье, расправив его перед собой, как это делает в Хевроне купец в лавке, когда показывает свой товар: он набрасывает на себя ткань перед глазами покупателя, который с жадностью на нее смотрит. Но покупатель беден и не может за нее заплатить. И купец убирает товар на место. – Будь по-твоему во имя господне, – сказал Иаков. – Хотя, глядя со стороны, можно, навер-но, подумать, что ты со мной совсем запанибрата. Не двигайся! Сиди, подобрав под себя одну но-гу, а руки держи за спиной! Ты сейчас увидишь то, что когда-нибудь, может быть, будет принад-лежать тебе, при известных условиях. – Что уже принадлежит мне! – подхватил Иосиф. – И чего я просто еще не получил! Он протер себе глаза согнутыми пальцами и приготовился смотреть. Иаков подошел к вы-пуклому ларю, отпер его и откинул крышку. Он вынул много всяких предметов одежды, лежав-ших сверху и в глубине, – тут были и плащи, и одеяла, и набедренники, и платки, и рубахи, – и сложил их на полу. Достав покрывало оттуда, где оно было спрятано, он развернул и расправил его. Мальчик обомлел. Он глотнул воздух открытым, смеющимся ртом. Освещенное плошками шитье сверкало металлом. |
