|
Он несколько жеманно склонил голову к плечу и через плечо, сверху вниз, с вялой вежливостью глядел на Иосифа довольно красивыми, но лишь едва открытыми глазами, тем сонливо-туманным взглядом, какой появляется у человека, когда он перестает моргать. Руки у него были округлые, но бледные и довольно дряблые. Он носил сандалии и опирался на палку, которую явно сам вырезал себе на дорогу. – Во всяком случае не здесь? – повторил мальчик. – Как же так? Ведь уходя из дому, они вполне определенно сказали, что направляются к Шекему. Ты их знаешь? – Поверхностно, – отвечал спутник. – Насколько это необходимо. Нельзя сказать, чтобы я был с ними очень близок, о нет. Зачем ты их ищешь? – Потому что отец послал меня к ним передать им привет и последить у них за порядком. – Скажи на милость. Значит, ты посыльный. Я тоже посыльный. Я часто шагаю со своим посохом по чьему-либо поручению. Но кроме того, я проводник. – Проводник? – Да, конечно. Я провожаю путников и указываю им дорогу, это мое ремесло, и поэтому я и заговорил с тобой и задал тебе вопрос; я увидел, что ты ищешь напрасно. – Кажется, ты знаешь, что моих братьев здесь нет. Но знаешь ли ты, где они? – Думаю, что да. – Так скажи мне! – Тебе очень хочется к ним? – Конечно, мне хочется добраться до цели, а цель моя – братья, к которым послал меня отец. – Ну что ж, я ее укажу тебе, твою цель. Когда я в прошлый раз проходил здесь по своим по-сыльным делам, я слышал, как братья твои говорили: «Пойдемте для разнообразия к Дофану с ча-стью овец!» – К Дофану? – А почему бы и не к Дофану? Так им вздумалось, так они и сделали. Пастбища в долине Дофана сочные, а люди, что живут там на холме, любят торговать; они покупают жилы, молоко и шерсть. Почему ты удивляешься? – Я не удивляюсь, ничего удивительного тут нет. Но это невезенье. Я был уверен, что найду братьев здесь. – Ты, видимо, не знаешь, – спросил незнакомец, – что не всегда все делается по твоему же-ланию? Ты, по-моему, маменькин сынок. – У меня вообще нет матери, – возразил Иосиф недовольно. – У меня тоже, – сказал незнакомец. – Значит, ты папенькин сынок. – Оставь это, – ответил Иосиф. – Посоветуй-ка лучше, что мне теперь делать. – Очень просто. Поехать в Дофан. – Но сейчас ночь на дворе, и мы устали, Хульда и я. До Дофана отсюда, насколько мне помнится, больше одного перехода. Если ехать не торопясь, уйдет день. – Или ночь. Поскольку ты днем спал под деревьями, ты можешь воспользоваться ночью, чтобы добраться до места. – Откуда ты знаешь, что я спал под деревьями? – Прости, я это видел. Я проходил со своим посохом мимо того места, где ты лежал, и оста-вил тебя позади. А теперь я нашел тебя здесь. – Я не знаю дороги в Дофан, а ночью мне и подавно ее не найти, – пожаловался Иосиф. – Отец не описал мне ее. – Радуйся же, что я тебя нашел, – отвечал незнакомец. – Я проводник и могу, если хочешь, тебя проводить. Я укажу тебе дорогу в Дофан совершенно безвозмездно, ибо все равно иду туда по своим посыльным делам, и, если тебе угодно, проведу тебя кратчайшим путем. Мы сможем по очереди ехать на твоем осле. Красивое животное! – сказал он, оглядывая Хульду едва открытыми своими глазами, вяло-пренебрежительный взгляд которых не вязался с его замечанием. – Такое же красивое, как и ты. Вот только бабки у твоего осла слабоваты. – Хульда, – сказал Иосиф, – и Парош – лучшие ослы в стойлах Израиля. Никто не находил, что у нее слабые бабки. Незнакомец поморщился. – Лучше бы, – сказал он, – ты мне не перечил. Это неразумно по многим причинам, напри-мер, потому, что тебе нужна моя помощь, чтобы добраться до братьев, а во-вторых, я старше тебя. |
