Изменить размер шрифта - +
Он выпрямился, отшвырнул прутик, которым подталкивал ветви в огне, на лице заиграл багровый отблеск костра.

– Что за чушь!

– Но…

Валдай перебил резко:

– Ты артанин!.. Потому и такой. Мы все такие! Ты был в Куявии, видел, как там играют на арфе? Мы же презираем это комариное треньканье, нам ласкает слух рев боевого рога! Там нужен накал, мы все из огня и ярости, мы любим яростно и чувствуем яростно, у нас нет полутеней, у нас либо яркое солнце, либо лютая тьма!.. У нас нет куявских хороводов, у нас такие пляски, что пыль до небес, от грохота качаются горы, а звери дрожат в норах! Ты просто такой же, Ютлан!

Ютлан замедленно кивнул, поколебленный настолько, что почти согласился. Да и страшно быть не таким, жуткое одиночество, а так незримые плечи сородичей со всех сторон.

– Но я все делаю, – произнес он нерешительно, – без… накала. И без огня и ярости. Блестка говорила, что я вообще как кусок темного льда.

Валдай отмахнулся.

– Женщина, что она понимает!.. Чтобы поджечь железо, нужен настоящий жар, а дерево вспыхивает от простой искры.

– А от чего вспыхиваю я?

– Узнаешь, – ответил Валдай. – И… верю, научишься управляться с собой.

Он поднялся, лицо стало отстраненным, Ютлан понял по лицу верховного волхва, что тот сказал все нужное, а сейчас уже мысль его взлетела над городом, а то и над Артанией, в которой после великой войны нужно сделать так много.

– Спасибо, – сказал Ютлан и торопливо вскочил, негоже сидеть в присутствии почтенного человека, который только что встал. – Спасибо!

 

 

Ну и что, если там люди? Чужие… Их можно и нужно убить или просто согнать, а землю освободить для своих домов, а пастбища – для своего скота.

Вяземайт лишь воспользовался удобным предлогом в виде неистовой любви Придона, и, что бы куявы ни делали и ни говорили, все истолковывалось им во вред и в пользу войны.

Но и сейчас хоть проси богов о тучах саранчи, ураганах или неурожайных годах – кони жиреют на сочных травах, артанской пшеницы уродилось снова столько, что приходится строить новые закрома, а из-за того, что Артанию вот уже лет сто не посещали никакие болезни, после которых половина населения вымирает, каждую весну в седла поднимаются десятки тысяч молодых удальцов…

…которым нужно где-то красиво сложить головы. Во имя чести. Во имя грозной славы Артании.

Лучше там, чем в междоусобных войнах. А это значит, нужно задумать новую войну и провести ее не менее красиво, чем сделал Вяземайт.

 

Как-то Валдай обронил, что такие названия больше подошли бы дивам, что на стороне тьмы, но один из стариков сказал шепотом, что это же мальчишки, забыл разве, каким был сам?

И хотя Ютлан не считал этих могучих богатырей мальчишками, но это для его тринадцати они все взрослые дядьки, а для Валдая и старейшин, возможно, еще драчливые мальчишки…

Герои красиво промчались по центральной улице то ли к дворцу тцара, то ли к постоялому двору, Ютлан с хортом прошли к конюшне, где Алац сразу очнулся от тяжелой дремы и коротко ржанул, сообщая, что он здесь, в самой глубине.

Когда Ютлан, наобнимавшись и нацеловавшись с конем, вышел на дневной свет, в их сторону уже шел Рокош, еще более угрюмый, чем обычно, даже спина сутулится, как у старика.

– В доме ты бываешь реже, – сказал он, – чем в лесу или в конюшне.

– И что? – спросил Ютлан.

Рокош рассматривал его пристально и бестрепетно, хотя многие артане, даже самые бесстрашные, отводили взгляд, когда в глазах Ютлана разгорался пурпурный огонь.

– Давай присядем, – сказал он.

Быстрый переход