А что, если она сама схватит его, заставит ехать с ней в Накитош и потом сдаст его полковнику Уорду? Ее дознание могло бы закончится здесь и сейчас. Писем ее брата достаточно, чтобы власти могли держать его под стражей до тех пор, пока его вина или невиновность, как он утверждает, будет доказана. Все, что ей нужно сделать, — это немного придвинуться к нему и схватить револьвер, который так близко. В любом случае это было бы оправдано.

От этих мыслей по ней пробежала дрожь, она поежилась в одеяле. Шип повернулся и посмотрел на нее. Когда он заговорил, в его голосе звучала сдержанная осторожность.

— Вам было бы уютней, если бы вы освободились от мокрой одежды.

Летти раскрыла рот для резкого отпора, но потом снова закрыла его. Одно-два неловких движения не покажутся странными, если она будет раздеваться. Она и не подумает снять что-нибудь, кроме корсажа и юбки! Но от этого большой беды не будет. Густой сумрак не позволит ему ее рассмотреть, и в любом случае она будет закрываться одеялом, как щитом.

Она облизала губы.

— Вы… вы, наверное, правы.

Рэнсом нахмурил брови. Он никак не ожидал, что она согласится. Напряжение в ее голосе также озадачивало. Потом он увидел, как она склонила голову и начала возиться с пуговицами корсажа. Грудь его сжало, стало трудно дышать, он почти задохнулся. Желание, которое бурлило в нем, было таким сильным, что он вдавил спину в стену и сжал кулаки в страхе, что выдаст себя.

Одеяло соскользнуло у Летти с плеча, но она отпустила его только на мгновение. Какой легкомысленной она себя чувствовала, готовясь раздеться на глазах у мужчины, невзирая на причину этого. Она была напугана своей безрассудной смелостью, но это не повлияло на ее решимость.

Когда последняя пуговица вышла из петли, она потянула за края корсажа и стащила его со своих плеч, наклонилась сначала к Шипу, а потом от него, высвобождая руки из рукавов. Стянув верх корсажа и сложив его пополам, она положила его сбоку и потянулась назад расстегнуть застежку юбки. Когда это было сделано, она встала на колени, подняла юбку и, сдвигаясь, чтобы освободить зажатый коленями подол, стащила ее через голову. Последняя операция была проделана с большим эффектом, чем это требовалось. Каскадом юбка упала и легла частью своей тяжести на колени Шипа. Летти пробормотала извинение и потянулась за ней. Под мокрой материей ее пальцы скользнули по бедру Шипа, к кобуре. Она потянула к себе юбку, а рука под юбкой потянулась к револьверу.

Ее пальцы сомкнулись на его рукоятке. Она откинулась назад, сдвигаясь в сторону и отталкиваясь.

Рэнсом почувствовал, что револьвер покидает кобуру, но он был так сосредоточен на белеющем отблеске ее гладкой кожи, проступающих во мраке формах ее рубашки и корсета, а также на ищущем прикосновении, что прошло какое-то мгновение прежде, чем он заставил себя поверить в то, что она сделала. Он рванулся вверх, напрягая мощные мускулы, готовясь броситься на нее.

— Не двигайтесь! — закричала она. — Я буду стрелять! Он замер, как грозная скала, губы его прошептали проклятие. В его раздражении эпитеты сыпались один за другим. При звуке этих слов в Летти поднялась торжествующая волна, а из груди вырвался тихий смех.

— Северная ведьма, — проговорил он, слова его звучали и как восхищение, и как ругательство. — Я этого не забуду.

— Надеюсь, что нет. Бросьте мне одеяло. Несколько долгих секунд он был неподвижен, затем медленно Подчинился.

— Осторожно, — предупредила она.

Резко брошенное одеяло пролетело к ней, но сейчас она была наготове. Поймав его одной рукой и встряхнув, Летти завернулась в него, не отводя глаз от смутных очертаний человека на кукурузных листьях. Немного сдвинувшись к стене, она опустилась на пол и откинулась назад.

Он фыркнул насмешливо:

— И что теперь?

— А теперь, — сказала она ласково, — мы подождем до утра.